Третий человек так и остался стоять между двумя соснами, втянув голову в плечи. Трий перевел дух и присмотрелся. Кажется, это самка — только они обматывают ноги цельными кусками ткани. Как там ее?.. Человека? Людка?..
— Иди сюда, — устало позвал он, нашаривая на перекрутившемся поясе сумку и доставая из нее охотничий нож.
— Зачем? — тут же насторожилась пленница, наперекор пятясь назад.
— Ну, если тебе нравится ходить с мешком на голове…
Людка призадумалась. Трий, привыкший к взбалмошности кобылиц, спокойно ждал.
— А ты случайно не упырь?
— Нет.
— И не тролль-людоед?
— С какой радости?
— Ну, как-то уж больно легко ты с ними справился… — Людка недоверчиво покачала мешком.
Трий так бы не сказал. У него до сих пор кровь в висках стучала.
— …и тихо, — закончила подозрительная самочка. — Кажется, ты не мой рыцарь.
— Я вообще не рыцарь, уж извини.
— В смысле, не из тех, кого отправили на мои поиски. — Людка сделала пару шагов на его голос и снова замерла в нерешительности. — А я тебя вообще знаю?
— Может, я все-таки сниму мешок и ты сама посмотришь?
— Ладно, — наконец решилась привереда. — Ты где?
— Пять шагов. Еще один. Нагнись.
— А это зачем?! — Отскочить людка не успела. Трий, чьему терпению тоже имелся предел, сцапал ее за край тряпки и силой усадил на землю.
Под мешком обнаружилась худенькая, симпатичная и очень сердитая мордашка с черной гривой, мало уступающей кобыльей. Жеребец и людка подозрительно уставились друг на друга, но ничего особо страшного не заметили.
— Ну спасибо! — Зардевшаяся людка изящным жестом протянула Трию руку.
— Ну пожалуйста, — буркнул жеребец, засовывая нож за пояс. Мужики пока не подавали признаков жизни, но на месте бывшей пленницы он бы поспешил убраться отсюда как можно дальше. О чем честно ей и сказал.
— Как?! — округлила глаза людка. — Ты даже не проводишь меня до ближайшего села? Бросишь одну в этом темном и зловещем лесу?!
— Нет, я покажу тебе пальцем на светлую и безопасную опушку, — жеребец тут же выполнил свое обещание, — за которой ты увидишь торговый тракт. Посидишь часок на обочине, какой-нибудь воз да проедет.
— Но я слышала, как один разбойник говорил другому, что поблизости водятся кентавры! — драматическим шепотом сообщила людка.
Трий поморщился. Он терпеть не мог этого дурацкого слова, которым люди называли его расу — видите ли, чтобы с обычными лошадьми не путать. Все бы ничего, но словечко было созвучно одному из табунниковых ругательств (видимо, именно его услышал от местных жителей первый ступивший на Шаккару человек).
— И что с того? — Жеребец с ненавистью поглядел на ноги, кокетливо пошевелившие ему пальцами. — Съедят они тебя, что ли?