Смотрю на части тела моего сына. Может, я всегда это знала, вот в чем правда. И никогда не хотела ничего знать. «Ты свободен, — должна бы я ему сказать, — он тебе не отец». Ты сын кучки демонов, опьяненных ненавистью.
Прыгая на одной ноге, он опирается о меня.
— Слушай, я не смогу тебя держать…
— Сможешь, сможешь.
Что-то знакомое, рыбная лавка, которая, по-моему, осталась той же, со шторкой из пластиковых язычков, чтобы не залетала мошкара. Куст дикой герани, огромный, как дерево.
Пьетро сказал: «Хочу сходить туда. Хочу посмотреть на то место, где умер папа». Неожиданно он назвал Диего папой, и все мне показалось таким абсурдным!
Следую за этой ложью. Пьетро молча забирается наверх.
Аска показала мне ту большую скалу, похожую на голову динозавра с открытым ртом: ее не сложно было заметить, она такая одна.
Диего пролез в этот рот.
Аска сказала: «Он уже готов был вернуться к тебе».
Потом он полез наверх.
Выбрал правильный свет, незадолго до заката. Свет своих самых лучших снимков.
Пьетро оглядывается вокруг. Он проворнее меня, уже стоит на вершине.
— Осторожней!
Я боюсь, очень боюсь.
— Здесь нет ничего! — кричит.
Когда я добираюсь до него, он тихо повторяет:
— Здесь ничего нет, ма…
А чего он ждал? Часовни? Могильной плиты? Фотоаппарата, высеченного в скале?
Я старая и вспотевшая, а он молодой, как одна из этих летающих здесь чаек. Мы садимся на камни, смотрим на море, кажущееся необозримым, бескрайним. Пьетро обнимает меня, кладет руку мне на плечо. Возможно, впервые защищает меня. Потом всовывает мне что-то в руку обычным своим грубым неумелым движением. У меня дрожит подбородок.
— Упаковка ужасная, — говорит.
Открываю затертый бумажный сверток, который он держал в кармане бог знает сколько времени, с того вечера у фонтана. Там брошь, серебряная роза филигранной работы. С витрины магазинчика на рынке Башчаршия…
— Тебе нравится?
— Да.
— Я знал, что она тебе понравится.
Покопавшись в чахлом кустарнике, возвращается с палочкой, которую разламывает пополам о коленку. Сделав из половинок крест, пробует закрепить его с помощью нескольких травинок, но он не держится. Тогда достает из кармана бандану и перевязывает вместе огрызки палки. Втыкает получившийся крест в землю:
— Сколько он здесь простоит?
Под таким ветром…
Пьетро дает мне свой мобильник и просит снять его рядом с крестом.
Мы поговорили еще немного.
— Чем мне заняться, когда я вырасту, ма?
— А сам ты чего хочешь?
— Не знаю.
— Тебе же нравится играть, может, станешь музыкантом…
Говорит, что ему хотелось бы открыть сеть семизвездных гостиниц по всему миру. И спроектировать самый большой в мире номер сьют, с полем для гольфа внутри, включающим восемнадцать лунок.