Тревожной сентябрьской ночью Андрей Стоколос и Иван Оленев укладывались спать под натянутой между деревьями плащ-палаткой. Максим сидел на поваленной сосне и тихо говорил с Галиной Цымбал, вспоминая, а чаще придумывая смешные истории. В эти дни, после отступления из Киева, было много горечи и тоски, и Колотуха пытался приободрить девушку. Не в пример старшине печальным все это время был Оленев.
— Ты чего так загрустил? — вдруг спросил Колотуха.
— Вот именно! Да ты сам виноват, Максим! — не очень вежливо ответил Оленев.
— Вот это новость! — удивился Колотуха. — Что же тебя вдруг так разволновало?
— Не вдруг, а давно вот тут скребет, — показал на грудь Оленев. — А в этот вечер особенно. Мы же на Черниговщине, около села Терентия Живицы и Нади Калины.
Колотуха даже привстал.
— Андрей! — обратился он к Стоколосу. — Правда, Надя из этого села или у нашего Ивана заклинило?
— Верно, — ответил Андрей. — В этом селе живет Надя. Давай, Ваня, отпросимся и сходим к ней, пока совсем не стемнело.
— А может, ее нет в селе? — предположила Галина.
— Могла эвакуироваться, — добавил Колотуха.
— Ну это мы выясним, — сказал Стоколос и подмигнул Оленеву: — На всякий случай…
— Командир вас отпустит, — милостиво пообещал старшина. — Идите, а то сердце Оленева не выдержит.
Разрешение отлучиться на три часа было получено. Заодно Стоколосу и Оленеву поручили разведать оперативную обстановку. Немцев в селе не было, и поэтому хату Нади Калины нашли быстро. К хате Стоколос и Оленев подходили не с таким боевым задором, с каким писали девушке письма.
Стоколос постучал в окно.
— Кто там? — раздался девичий голос.
— Свои. Мы служили с твоим братом Терентием. Ну… и письма Ваня Оленев писал, — начал разговор Стоколос.
— Подождите!
Через минуту скрипнул засов, и на крылечке появилась девушка.
— Неужели от Терентия? А как вы попали сюда? И Терентий с вами? Заходите в хату.
В хате горела керосиновая лампа.
— Нет. Терентий остался у Днестра, прикрывал переправу, — ответил Андрей, входя в горницу.
— Вот как, — грустно сказала девушка. — А может?.. — Она суеверно не договорила.
— Будем надеяться на лучшее, — сказал Андрей.
Разговор несмело прервал Иван:
— А я и есть тот самый Оленев.
— Вроде не таким я представляла вас по фотографии, — призналась Надя, приглядываясь к нему.