- Кто она, дочь пастуха? - презрительно рассмеялся могучий король, в груди которого клокотала в этот миг нечеловеческая ярость. - Пусть согревает твое ложе, своевольный сопляк, пускай даже живет в твоих покоях, но не смей думать о том, чтобы сочетаться с этой чумазой девкой законным браком. Ты принц, и ты возьмешь в жены девицу благородных кровей, а не потаскуху, которую каждый ее сосед горазд водить на сеновал.
- Она дочь сыродела, и я люблю ее, отец, - упрямо буркнул высокий худощавый юноша, стоявший недвижно перед разбушевавшимся королем, опустив взгляд себе под ноги. Голос его звучал твердо и непреклонно, а в глазах сверкнула сталь. - Я люблю ее, и ты не посмеешь нам помешать, клянусь короной, которую мне суждено наследовать. И ты не смеешь унижать ее, не можешь оскорблять ее честь, будь ты трижды и четырежды король, иначе я вызову тебя на поединок, клянусь кровью предков!
В гневе король Хальвин был страшен, и немногие могли без смятения выдержать приступы буйства, которые нередко приключались с государем. Ростом шести футов, король был широк в плечах, руки его, перевитые жилами, бугрились от поистине железных мускулов, а глаза, налившиеся кровью, гневно сверкали, точно он намеревался испепелить кого-нибудь взглядом. Все знали, какая мощь скрыта в его широких, точно лопаты, ладонях, и многие во дворце, причем не только слуги и челядь, испытали на себе силу его каменных кулаков. Одним ударом Хальвин мог вогнуть внутрь кованый нагрудник рыцарской кирасы... или проломить человеку череп, разом вышибив дух из всякого, кто словом, взглядом или неосторожной мыслью осмелился бы рассердить могучего правителя.
- Наследовать, - вдруг замерев напротив юноши, который был его сыном, то есть наследным принцем Альфиона, прошипел сквозь зубы изо всех сил боровшийся с растущим в душе безумием король. - Наследовать корону, говоришь ты? Так знаю, щенок, если ты осмелишься ослушаться меня, посмеешь пойти против моей воли, то корона никогда не достанется тебе.
- А вот это не в твоей власти, - твердо молвил в ответ принц Эрвин, впервые подняв взгляд на своего отца. - Не тебе менять законы, дарованные нам предками, и незыблемые уже сотни лет.
- Что ж, рискни, - рыкнул Хальвин. - Сделай так, как хочешь, и увидим, могу ли я нарушить давние законы. Ты, кажется, слишком храбр, сын? Не советую я тебе проявлять свою отвагу, испытывая мое терпение!
Владыка Альфиона грозно надвинулся на сына, нависая над юношей, все же уступавшим статью отцу, точно гранитный утес. Любой другой испугался бы и отступил в страхе, но принц Эрвин не дрогнул.