– Да не издеваюсь я!
Слушай по делу, у вас там случайно машина в Москву не идет? Прямо сейчас?!
Отлично. Прямо сейчас и грузи в нее Распятие твое и сам с ним приезжай. Как
зачем? Совсем ты на старость лет из ума выжил! В храм наш Распятие нужно! В
общем так, через три часа чтоб машина с Распятием и с тобой была у казино.
Тьфу, у храма. Если не будет, через шесть часов я – в Серебрянке. Тебя
пристрелю, а Распятие сама привезу. Ты меня знаешь. Сейчас я батюшке трубку
дам, он тут рядом, он настоятелем этого храма будет.
– Мир вам и Божие
благословение, – сказал в трубку батюшка. – Да-да, именно Юлия Петровна, да-да,
учительница начальных классов 300-ой школы, да-да, вот передо мной сидит... Ну
вам повезло, меня она на штык хотела поднять всего лишь неделю назад...
Нет-нет, вы не спите, это не галлюцинация и я не телефонный аферист. Мой
телефон запишите, – батюшка продиктовал. – Да-да...
– Да скажи ему, что
Распятие он прячет в двойной стене за сейфом в своей столярке,
кон-спи-ра-тор...
Отец Илья повторил в
трубку, где спрятано Распятие.
– Да-да, вполне понимаю.
Ну, если приедете, то и увидите...
– Что значит
"если"?! Через три часа у казино! Тьфу, у храма!
– Слышали? ... Да в
общем-то, наши такие удивления от неверия. Вы знаете... да вот она сидит,
слушает... Я? Я не просто удивился. К тому же... у Юлии Петровны сейчас в руках
винтовка... нет, под дулом она меня не держит... она меня сейчас от уныния
лечила. Да, невозможное людям возможно Богу... Да-да, все при ней говорю. До
встречи... коли живы будем, – батюшка метнул взгляд на винтовку. – Распятие
особое? Замечательно. Ну что ж, грузите, и Ангела-хранителя в дорогу вам.
Батюшка положил трубку и
застыл, в раздумьи глядя вниз перед собой.
"Да, дивны дела
Твои, Господи. Вижу чудо предо мной, Тобой явленное. Вижу и страшусь... Укрепи
на дела, Господи, и изыми страх".
– Ты чего там все
шепчешь?
Поднял глаза отец Илья:
– Юлечка Петровночка, ну
неужто это и впрямь вы?
– Сама не знаю. Главное,
начать. И мы уже начали – так говорил мой великий учитель. Правда, говорил по
другому поводу.
Последнюю фразу Юлия
Петровна произнесла тихим бурканьем. Повод того говорения был, действительно,
другой: великий учитель собрал тогда вокруг себя ядро малолеток, самых рьяных
из всех рьяных, для наставления вхождения в линию жизни. Именно так и говорил.
Для них он был выше родителей – родители их считали почему-то детьми и
по-наглому, не сообразуясь со временем, вели с ними, как с детьми: нудили,
учили и даже пороли. Великий учитель внушал, что они – взрослые. Говорил с ними
по-взрослому и ставил взрослые задачи. "Вы, вставшие на новую линию жизни,
умнее своих родителей". Он не нудил, не учил, он предлагал – соучастие в
великом деле перетормашивания Святой Руси. Последнее словосочетание на их
памяти он произнес всего один раз и после этого произнесения неделю занятий не
было – великий учитель болел, пил, переживал. О, как за это возненавидели юные
соучастники столь страшное для их учителя словосочетание!