Юлия Петровна
остановилась и недоуменно уставилась на отца Илью.
– Запомни, батюшка:
когда пугаешь, тебя не боятся. Когда собираешься стрелять по-настоящему,
сделают все, что тебе нужно. И чему вас там в семинариях учат?
"Господи, не допусти
пролиться крови!" – взмолился отец Илья, когда садился в остановленную
Юлией Петровной машину.
– Кино снимаете? –
спросил шофер, когда слегка опомнился.
– Храм открываем.
– А деньги?
– Деньги отдашь батюшке
на восстановление храма.
Шофер вылупил глаза,
вглядываясь в Юлию Петровну. Та расхохоталась:
– Едем!
Уже подъезжая к мэрии,
шофер отметил про себя, что вот, думаешь, что вроде все в жизни повидал, а,
оказывается, нет. Ой, сколько всякого еще есть, о котором не слыхивал и не
догадывался!
– Подождешь нас? –
спросила Юлия Петровна, вылезая из машины. – Мы через десять минут.
Шофер, смеясь, закуривал
и, затянувшись, сказал:
– Да хоть через полчаса.
Жду, ха-ха-ха...
...Шофер оказался прав,
получилось как раз полчаса. Получилось так по непредвиденным обстоятельствам.
Само дело, как Юлия Петровна и говорила, было сделано за десять минут. И вошли
сквозь оторопевшую охрану беспрепятственно, никто и не шелохнулся, и в кабинете
у приятеля Зоиной мамы все было нормально: и штык приставлен к его пиджаку от
Диора, и курок был взведен, и договор с казино был возвращен и тут же сожжен
Юлией Петровной прямо на столе у совсем потерявшегося приятеля, и факс из
епархии получен, что – да, нужен этот храм, и новый договор составлен, правда,
для этого пришлось второй раз палец к курку подносить:
– Только для тебя
исключение, твои дела-взятки с сутенером – твои дела. На слово "три"
стреляю. Раз, два...
Слово "три" не
пришлось произносить. Месть вот была расстроена, уж так скулила, умоляла: ну
скажи, ох уж как хочется именно вот этого...
А "вот этот"
вдруг успокоился и даже коньяк достал, когда шел ответный факс в епархию, что
договор подписан, и, наливая, спросил тихо, совсем необычным для себя голосом,
в котором не слышалось привычной иронии и привычной издевки:
– Юлечка, это ты, или не
ты?
– Не я, – подумав,
ответила Юлия Петровна.
– Прошу прощения, –
перебил батюшка. – Это она. Это раньше она была не она.
– Это ты ее так?
Едва не рассмеялся
батюшка:
– Да я тебя не мог даже
на то наставить, чтоб хоть на чуть-чуть взяточный пыл умерил. Тебя – не мог, а
с ней! – батюшка почти кричал ему в лицо. – Кто мог справиться?!
Да, знал, видел отец
Илья, что изначальный порыв Юлии Петровны был – лучше храм, чем казино. Она не
любила Живого Бога, она ненавидела казино. Но главное, что противовесом
ненависти к казино стал не Дом пионеров, а храм Божий.