Все это вихрем сейчас
промчалось вдруг в Зоиной голове, и недоумением глядело на бабушку из ее
глазенок, которые, оказывается, как только что сказала бабушка, надо открывать.
– Бабушка, а от Боженьки
можно защититься?
"Боженька" –
мамино выражение, только прозвучало это вопросительно, а не злобно-иронично,
как у мамы.
– Нельзя, Заинька, –
ответила бабушка, улыбаясь, – да и не нужно. Не защита от Бога нужна, а у Него
просить защиту, – бабушка присела на корточки, будто шарф ей поправляя. – Вот
ты думаешь, почему тебя вдруг мама мне отдала?
– А ей рисовать надо и
гости у нее.
– Точно. Только и гостей
и рисование ее Господь ей устроил, чтоб ты у меня оказалась.
– А... ты откуда это
знаешь?
– А я попросила Его об
этом.
– А... разве это можно?
– Можно. Это молитвой
называется.
– А... ты не обманываешь?
– Нет, Заинька, –
бабушка глядела на Зою, как на взрослую, а все дети это всегда чувствуют. –
Когда о Боге говоришь – врать нельзя ни полслова. Да и вообще врать нельзя.
– А ты никогда не врала?
– Да как же, – бабушка
тяжко вздохнула, – было, и не раз. Но, чтоб про Бога соврать, это жуткий грех,
это никак нельзя.
– А Он правда есть?
Правда живой?
– Он всегда живой,
Заинька, и знаешь зачем Он мне тебя дал? А чтобы окрестила я тебя.
– Ой, бабушка! – Зоя
даже слегка отпрянула, сейчас в ее ушах очень отчетливо прозвучало мамино
"убью" в адрес бабушки. И именно за это, за это слово, которое
произнесла сейчас бабушка.
– Ну что "ой",
– возвысила та голос. – Ну, погоняется за мной с хлыстом, с топором за мной уже
гонялись, а большего Господь не допустит. А вот коли не окрещу я тебя сегодня,
ты ж мне до утра всего отпущена, вот тут-то уж не отбоярюсь, вот тут-то Господь
и взыщет: дочь свою среди нехристей оставила, да еще и внучку, – бабушка не на
шутку готова была заплакать. Зоя почувствовала, что у бабушки вообще ничего не
бывает, что – "на шутку".
– Уж ты пожалей меня,
старую, мне ж и вправду умирать скоро, чего я тогда Господу отвечу? А как не
отвечать, милая, только тогда и отвечать. Душенька-то наша бессмертная, с нее и
будет спрос, да какой! Это здесь нам милость, а там – ответ! За все ответ. За
каждую малую малость, в чем не покаялись, потому как отпущено Им время, а уж,
коли внучку окрестить не смогла!.. Вот тут-то и будет "ой".
Зоя совершенно
потерялась под тяжелым взглядом бабушки, для взрослого предназначнного.
– Бабушка, а Он что,
такой злой?
– Нет, Заинька, Он
долготерпелив и многомилостив.
Зое очень понравились
два эти слова, которых она раньше никогда не слышала. Две приставки,
"долго" и "много", придавали им совершенно необыкновенный
оттенок, нечто таинственное и могущественное излучалось от их звучания.