Келли вернулась, осветив фонарем сделанное ею убежище.
– Ты похожа на промокшую крысу. – Учитывая их положение, его вымученная шутка прозвучала очень глупо.
В ее глазах зажглись веселые искры.
– Подумать только! Всего час назад я молилась о том, чтобы снова услышать твой голос.
Стоя на четвереньках под низким тентом, она держала в руке свои трусики. По тому, как они провисали, Логан понял, что содержимое на месте. Дождь смыл кровь, оставив лишь розовые разводы на белой материи.
– Ты должна сменить повязку. Когда снимешь бинт, положишь на рану как можно больше личинок.
Воцарившаяся тишина лишь подчеркивалась беспрестанной дробью дождя. Келли слабо улыбнулась, но ей не удалось его одурачить.
– Я где-то читала об этом. Личинки пожирают инфицированную ткань, но не трогают здоровую, правильно?
– Да. Думаешь, сможешь дотронуться до личинок?
– После убийства двух влюбленных лягушек это пустячное дело.
Он снова услышал прежнюю Келли, свою Келли, но выражение ее лица рассказывало совсем другую историю.
Прижимая здоровой рукой Рафи, Логан по-испански попросил малыша держать фонарь ровно, пока его мама снимет старую повязку.
Сделанный Келли разрез закрылся, но рука распухла и побагровела.
– Я видела в твоем рюкзаке антибиотики. Я…
– Я приму их, но этого недостаточно для такой раны. Положи на разрез как можно больше личинок. Они проедят дорогу внутрь и уничтожат смертоносные бактерии. По крайней мере, так предполагается.
– Папи, – прошептал Рафи и что-то залопотал. Логан понял не сразу.
Келли сосредоточенно готовила марлю для новой повязки, наверняка собиралась с духом.
– Келли, Рафи спрашивает, почему ты так странно разговариваешь. Я объяснил, что ты выучила новый язык, чтобы научить его.
– Виепо, – согласился Рафи, но фонарь в его ручках задрожал, и Логан понял, что возвращение «мамы» и нового папы и новый язык – слишком большая эмоциональная нагрузка для малыша.
– Спасибо, – пробормотала Келли, осторожно открывая мешочек из своих трусиков… и судорожно вздохнула, затем громко скрипнула зубами, закусив нижнюю губу, но не смогла сдержать возглас отвращения.
Когда она очень медленно вытащила на свет дюжину извивающихся личинок, Рафи закричал:
– Gusanos.
Червяки? Ладно. Очень похоже.
– Gusanos вlancos, – как ни в чем не бывало сказал он малышу. – Белые червяки.
Логан приподнял руку до горизонтального положения, чтобы на ней поместилось как можно больше личинок, и чуть не ослеп от острой боли.
Келли вывернула на рану горсть личинок.
– Что ты чувствуешь?
– Щекотно. Вот и все.
На самом деле чертовски больно. Все свои силы он потратил на то, чтобы удержать руку на весу.