Никитину стало неловко. После минутного замешательства он сказал:
— А знаете что, товарищи, отложим-ка это дело на завтра…
Все насторожились.
— Что-то не пишется, серьезно… — продолжал Никитин. — Как-никак, а выпили мы основательно! По-моему, на свежую голову лучше пойдет…
Братья Орловы промолчали, но по их лицам пробежала тень сомнения. Никитин заметил это и добавил:
— К тому же, товарищи, надо заверить наши подписи!
— Вообще-то желательно… — произнес моряк не совсем твердо. — Но как, в таком случае, быть с подписью Ивана Ивановича? Он завтра, кажется, отбывает?
— Да, да, Владимир Савельевич, завтра в 10 часов 40 минут отчаливаю!
— А мы, Ваня, утром напишем характеристику, ты ее подпишешь, я заверю твою подпись и заодно тоже подпишу. А днем на службе заверят мою подпись, пришлепнут гербовую печать… Вот это будет настоящий документ!
— Порядок! — воскликнул Родин. — Это будет документ по всем правилам, а не филькина грамота!..
На том и порешили. Было далеко за полночь, когда братья Орловы покинули гостеприимного хозяина, а на следующий день вечером, как и уговорились накануне, снова зашли к нему.
— Ну, как, не опоздал Иван Иванович на поезд? — спросил моряк.
— Нет, что вы! Человек он пунктуальный, — ответил Никитин, приглашая их сесть. — И характеристику подписать успел, и на поезд успел.
При этих словах братья обменялись быстрым взглядом, а лицо Юры покрылось румянцем.
Никитин достал из кармана пиджака аккуратно сложенный листок бумаги, развернул его и, не решаясь начать неприятный разговор, стал перечитывать характеристику. Наконец он переборол себя, взглянул прямо в глаза обоим братьям и тихо сказал;
— Характеристику Юре мы написали. Оба подписали ее. Но поймите, товарищи… — Никитин замялся, в горле словно застрял ком. Он глубоко вздохнул и наконец договорил —… дать эту характеристику вам я не могу. Это было бы лжесвидетельство.
Юра побледнел, опустил глаза. Его брат нахмурился, покраснел, хотел что-то сказать, но не успел.
— Не могу! — продолжал Никитин. — Вы знаете, при каких обстоятельствах Юра попал к нам. Еще вчера, честно говоря, я не мог из-за этого писать, но не хотел говорить об этом при Иване Ивановиче. Ведь его в батальоне еще не было, когда у нас появился Юра. Родин не знает, как Юра стал партизаном, и подписал характеристику не кривя душой. Я ему ничего не рассказал: не знает он этих подробностей и пусть не знает, но подвести его я не могу… Тем более не могу скрывать. Написать же в характеристике, как было в действительности, сами понимаете, в таком виде она вам не понадобится… Скорее повредит, чем поможет…