Еще и еще раз необычные обитатели дома проверяли исправность оружия, содержимое своих карманов, затягивали рюкзаки. Бесшумно в комнату вошел Рихард Краммер, старший группы, в форме немецкого подполковника. Это был плотный, лет пятидесяти пяти, человек с заметно выпиравшим животом, широким умным и суровым лицом и глубокой вмятиной на лбу. Его появление первым заметил высокий гауптман[9] Альфред Майер. Он тотчас вскочил и подал команду:
— Ауфштейн![10]
Краммер уже успел окинуть взглядом помещение и уловить настроение присутствующих.
Все, кто был, вскочили и, вытянувшись по стойке «смирно», замерли.
— Герр оберстлойтнант…[11] — продолжал Майер, но Краммер едва заметно кивнул головой и жестом остановил его.
— Сегодня, — слегка насупившись, произнес Рихард своим обычным хрипловатым голосом, — кажется, летим наконец. Прогноз погоды обнадеживающий…
Эту весть все приняли, как долгожданную и отрадную. Кое-кто засуетился, чтобы скорее завершить последние приготовления.
Рихард тем временем не спеша раскурил трубку, выпустил густое облако дыма и, пристально всматриваясь в каждого, вновь заговорил:
— И еще вот что… По опыту мы знаем, что в горячей схватке иной раз незаметно для себя можно израсходовать все боеприпасы. Так вот, чтобы не угодить в пасть шакалов, советую каждому приберечь в надежном месте один патрон… Вы понимаете, что я хочу этим сказать?
Рихард неторопливо достал из нагрудного кармана патрон и, показав его всем, положил обратно.
Молча все извлекли из запасных обойм по патрону и запрятали кто в нагрудный карман френча, кто в брючный кармашек для часов.
…Над Москвой спускались сумерки, когда со школьного двора выехала полуторка с крытым кузовом, в котором среди парашютных мешков и груза разместились старшин лейтенант Алексей Ильин, военврач третьего ранга Александр Серебряков и шесть немцев-антифашистов, еще до войны нашедших политическое убежище в Советской стране и ставших ее равноправными гражданами. Это были Отто Вильке, его сын — Фриц Вильке, Альфред Майер, Фридрих Гобрицхоффер, Вилли Фишер и Ганс Хеслер. А в кабине, рядом с шофером, с неизменной трубкой в зубах сидел Рихард Краммер. По возрасту и положению он был старше всех. Ему шел шестьдесят шестой год…
Машина выехала на Сретенку, миновала площадь Дзержинского и покатила вниз мимо кинотеатра «Метрополь», затем в Охотном ряду у здания Совнаркома свернула к гостинице «Москва» и въехала на Красную площадь. Рихард Краммер, плохо владевший русским языком, жестом попросил шофера остановить машину.
На площади было безлюдно и тревожно. Дул сильный пронизывающий ветер.