Некоторое время царила тишина, а потом вокруг остатков фрески, изображающей воскресение Христа, появился странный свет. В кромешной темноте засияла фигура ангела. Засияла, а потом, спустя несколько мгновений, сверкающая краска с тихим шелестом начала осыпаться на пол. Ваня, вскрикнув от внезапной тупой боли под левой лопаткой, до крови прикусил губу и сполз на пол. Боль растекалась по всему телу и мешала дышать. Когда последние серебристые блестки от фрески упали на пол, мальчишка из последних сил открутил пробку с фляжки и вылил родниковую воду на белеющие в полу остатки костей и почти истлевший обрывок белой ткани. И только после этого потерял сознание.
Ваня не видел, как корчилась на полу навка, как осыпалась часть краски с фрески, изображающей Саваофа, как ненависть во взгляде Василисы сменилась удивлением, смешанным со страхом.
Пустота, поглотившая его этой ночью, ужасала. Гром сотрясал зачарованный лес, а он, едва справившись с болью, обратился в волка и стремглав помчался к разрушенной церкви. Только теперь он понял, какой ценой этот несносный мальчишка за компанию с не менее несносным ангелом решили вернуть Василису. И выходило так, что эту цену, как ни крути, пришлось платить именно ему, Ивану, пусть и не по своей воле. Терять часть души оказалось больно. Очень больно. Он даже не предполагал, как больно. Но страшнее всего было даже не это, а воцарившаяся в душе пустота, которая пришла потом. От этой пустоты хотелось выть куда больше, чем от боли.
Он вихрем ворвался в церковь.
В алтарной части тускло горел маленький фонарик, который Димка обнаружил у себя в кармане брюк. Испуганные двойняшки пытались привести в чувство Ваню. Тот без сознания лежал на полу, сжимая в руке пустую флягу.
- Маленький мерзавец, - в сердцах прорычал Иван.
Дети тихонько вскрикнули и в ужасе прижались к стене. Лесной царевич в порыве чувств попросту забыл превратиться в человека, а огромный говорящий волк ночью в заброшенной церкви способен привести в ужас не только ребенка, но и любого взрослого. Впрочем, Василиса вскоре поняла, кто перед ними и, неожиданно для всех, набросилась с упреками на оторопевшего от такой наглости старшего царевича.
- Кого я вижу, неужели сам Иван-царевич к нам пожаловал! – девочка грозно посмотрела на волка и уперла руки в боки. – Неужели все-таки решил проявить свое хваленое благородство. Жаль только, что так поздно.
Волк гневно зарычал, но девочка и бровью не повела. Она уже видела, что осыпалась фреска с Навом, а потому хоть и не знала наверняка, но догадывалась, почему ангел не хотел оставаться с ней до конца.