— Неважно, — буркнул я. — Пока лежит в больнице.
— Вот горе, — сказал Вострецов. — Что за жизнь у человека?..
— Зачем вызвал? — оборвал я его. — Что-то серьезное?
— Это кому как покажется, — пожал плечами Вострецов. — В командировку мне надо ехать, Эдик. Я разузнал про один зверосовхоз — там как раз есть то, что нам надо. Хочу полететь туда, посмотреть на месте, да и договориться, если что.
— Ты прикинул, сколько зверьков мне надо покупать?
— Прикинул. — Вострецов вынул из кармана сложенный вчетверо листок и протянул его мне. — Посмотри, здесь все расписано.
Я пробежал глазами написанное.
— Не слишком мы размахнулись? — спросил Вострецова. — Потянем?
— А с меньшими масштабами нет смысла возиться, — ответил он.
— Но мы сейчас деньги вкладываем в расчете на поляков, — напомнил я. — А если у нас с ними ничего не получится?
— Не они первые, не они последние, — отрезал Вострецов. — Быть такого не может, чтобы мы не нашли покупателей на нашу пушнину.
— Ты прав, пожалуй, — согласился я. — Поезжай туда, посмотри все на месте.
— Завтра поеду, — кивнул Вострецов.
— Странное дело, — сказал от окна Толик. — Третий день за ним наблюдаю: стоит и стоит напротив наших окон. Ему что — делать нечего?
Мы с Вострецовым подошли к окну. На противоположной стороне улицы стоял желтый «Москвич», в открытом окне виднелась голова водителя.
— Ты уверен, что он тут уже три дня ошивается? — спросил Вострецов.
— Точно я вам говорю, — подтвердил Толик. — Приедет с утра, встанет напротив наших окон и стоит.
— Может, он привозит сюда кого-то? — засомневался Вострецов. — А потом ждет целый день.
— Один он приезжает. И уезжает тоже один. И при этом целый день сидит в машине, не выходя из нее.
Вострецов с беспокойством посмотрел на меня:
— Эдик, тут что-то не то. Это не просто так — что-то затевается.
— Вы думаете, против нас что-то готовится? — уточнил Толик. — Этот тип в машине — разведчик?
— Разведчик, — кивнул я и вздохнул. — Только он не за вами следит, а за мной.
Я уже узнал парня, сидящего в «Москвиче». Это был Светкин «волейболист».
Вечером, когда тетя Таня тихо ушла в свою комнату, я как бы невзначай спросил Светку:
— А что твой «волейболист»?
— А что мой «волейболист»? — переспросила она, и я увидел, как сестра напряглась.
— Не появлялся больше?
Она отвернулась и сказала с усилием:
— Нет, не появлялся.
— Ну и отлично, — лживо обрадовался я. — Приятно это слышать.
Я подошел к распахнутому окну и выглянул на улицу. Здесь было очень тихое место, как в дальнем и забытом всеми углу парка. Да это и был когда-то парк: там, за деревьями, высились больничные корпуса, больные, прогуливаясь между деревьями, подходили иногда под самые окна нашего дома. Потом больницу отгородили от нас забором, а кусочек больничного парка так и остался, только никто здесь теперь не ходил — тихое было место. Тихое и всеми забытое.