А в остальном было всё, как всегда. Седовласый благообразный мужчина с дорогой старомодной тростью беседовал во внутреннем дворике с бюстом Фирдоуси. За дверью дамского туалета тонкий голос старательно выводил: «Со смертью играю, смел и дерзок мой трюк!» (Знаем мы этот трюк – забралась в кабинку и тайком фотографирует книжку, чтобы за ксерокс не платить!). Юноша с всклокоченной шевелюрой метался по залу и шёпотом хрипел: «Где Соссюр! Кто унёс Соссюра! Ведь здесь же лежал, минуту назад! Признавайтесь, а то хуже будет, ей-богу!» Тот Кто Унёс Соссюра тихо, по стеночке, пробирался к выходу, пытаясь спрятать книгу за спиной. Девушка, которой достался-таки Фортунатов, танцевала с ним вальс в коридоре, прижимаясь щекой к переплёту. Две блондинки, страдальчески хмурясь, изучали образец заполнения требований.
— Смотри-ка, а что это здесь написано – «указать сведения за двумя косыми чёртами»? Как это – «за косыми чёртами»?
— Да не за чёртами, а за чертАми, дубина.
— А-а-а… А «за чертами» - это как?
— Это значит – «за двумя слэшами». Понятно?
— Поня-атно. Так бы и писали - "за слэшами". А то - за чертами какими-то... Слушай, а откуда ты всё знаешь? Умная такая, прям не могу…
— А я тут уже была один раз.
Денис, четырёх с половиной лет
— Я, когда вырасту, знаешь, кем буду? Шофёром поливальной машины.
— Именно поливальной?
— Ага. Буду на ней ездить по всем странам. Весь мир объеду.
— Чтобы сделать мир чище?
— Ага. А ещё – чтобы все шарахались и визжали.
****
— Всё-таки человеку очень нужен хвост. Жалко, что он отвалился, когда была революция.
— Что, что было?
— Революция. Ну, когда человек превратился из обезьянки.
— Наверное, эволюция?
— Ну, да… Какая разница? А хвост – он, знаешь, очень нужен.
— Зачем, интересно?
— Ну, как - зачем? Вот ты едешь в метро, за поручни берёшься, и после этого на улице нельзя уже ничего съесть. Ни конфету, ни мороженое. Потому что на руки микробы заползли. А был бы хвост, им бы можно было за поручни держаться, и руки были бы чистые…
****
— Вот есть же такие люди, которые Бабы-Яги не боятся. Я прямо даже удивляюсь.
— А ты? Неужели ты боишься?
— Конечно.
— А что в ней такого страшного?
— От неё нельзя спастись. От чего другого – ещё можно. Но от Бабы-Яги даже папа не защитит.
— Да брось, Денис. Баба-Яга – это же сказки.
— Сама ты сказки! Ничего даже не сказки…
— И ты веришь, что она прилетит в ступе, с помелом?..
— Нет. Про ступу и помело – это правда сказки. А Баба-Яга – не сказки. И нет у неё никакого помела. Всё гораздо даже страшнее.
Он прав. Всё гораздо страшнее и серьёзнее. В моём раннем детстве, как и в чьём-либо другом, тоже жили такие чудовища, от которых не могли защитить даже родители. Больше того – в некоторых из моих снов эти чудища сами превращались в родителей и близких, и сбрасывали личину в тот момент, когда я уже почти готова была поверить в обман. Впрочем, являлись они и в других обликах. Последний мой сон на эту тему я помню очень отчётливо. Мне снилось, что я иду по коридору в ванную, чтобы почистить зубы перед сном. А коридор невероятно длинен и беспробудно чёрен, и с каждым шагом мне делается всё тоскливее и страшнее. И когда я подхожу к ванной, дверь распахивается, и из неё навстречу мне выходит Он. В тот раз он принял вид крупного рогатого чёрта с мускулистой грудной клеткой и яркими белыми зубами, фосфорически светящимися на чёрном лице. Он вышел из ванной с моим полотенцем на плечах, довольно скаля зубы и сверля меня жуткими красными глазками. И от одного факта, что эта сволочь мылась в моей ванной и вытиралась моим любимым полотенцем с цветочками и райскими птицами мой страх исчез и сменился боевой яростью. С хриплым кличем я схватила какой-то пластмассовый таз и с размаху обрушила на его рогатую голову.