Наконец, когда все, что можно было увидеть, мы увидели, Ибрагим Паша поднялся и направился к выходу. Многочисленные охранники прокладывали ему путь, грубо распихивая плотную массу людей, заполнивших церковь. Толпа была столь огромна, что мы подождали немного, а потом все вместе двинулись в обратный путь к нашему приделу. Я шел первым, за мной мои друзья, солдаты расчищали нам путь. Дойдя до места, где во время крестовых походов стояла Святая Дева, я увидел множество лежавших друг на друге людей; они заполняли все вокруг, насколько я мог видеть, до самого выхода. Я пытался, насколько мог, пробираться между ними, пока их не стало так много, что я уже шел фактически по грудам тел. Вдруг у меня мелькнула мысль, что они все мертвы. Сначала я думал, что они так обессилели, ожидая встречи огня, что свалились прямо там, где стояли, и теперь постепенно приходили в себя. Но идя по грудам тел и глядя вниз, я замечал то острое, жесткое выражение лиц, насчет которого невозможно обмануться. Некоторые лица были черны от удушья, тела других покрыты кровью, а также мозгами и внутренностями тех, кого толпа разорвала на куски.
В этой части церкви уже не было живых, но немножко дальше, за углом против главного входа люди рвались вперед. Каждый делал все возможное, чтобы спастись. Солдаты снаружи, испугавшись натиска из церкви, решили, что христиане напали на них, свалка переросла в бой. Многих бедняг, оказавшихся в свалке, солдаты убили штыками, на стены брызгали мозги и кровь людей, падавших под ударами прикладов как скот на бойне. Каждый старался уберечься и спастись. Того, кто падал в рукопашной, мгновенно затаптывали. Борьба стала такой дикой и отчаянной, что даже самые напуганные из паломников думали, казалось, не о собственном спасении, а о том, как бы сразить других.
Осознав опасность, я крикнул моим спутникам, чтобы они поворачивали обратно, что они и сделали. Сам же я стал пробираться через нагромождение тел дальше, пока не оказался вблизи дверей, где шла борьба не на жизнь, а на смерть. Здесь я понял, что меня ждет верная смерть. Один из офицеров паши — судя по звездам, полковник — также встревоженный искал путь к спасению. Он схватил меня за одежду и повалил на тело старика, который явно был при последнем издыхании, а сам навалился сверху. С мужеством отчаянья мы боролись в груде умирающих и мертвых. Наконец мне удалось подмять его и снова подняться на ноги… Позже я узнал, что ему подняться не довелось.
Какое-то мгновение я стоял на зыбкой почве из мертвых тел, сжатый толпой, плотно спрессовавшейся в этой части церкви. Некоторое время мы стояли спокойно. Вдруг масса качнулась. Пронесся крик, толпа разверзлась, и я увидел, что стою в середине людской шеренги, а напротив нас стоит другая, все с бледными мрачными лицами, в разодранной окровавленной одежде. Так мы стояли, таращась друг на друга, пока нами не овладел внезапный импульс: с воплем, прокатившемся по длинным пассажам церкви, враждебные шеренги бросились друг на друга, и я схватился с полуголым мужчиной с измазанными кровью ногами. Масса снова качнулась назад; в отчаянной и жестокой борьбе я пробился назад вглубь церкви, где нашел моих друзей. Нам удалось добраться до католического святилища, а потом и до помещения, предоставленного нам монахами. Еще у входа в святилище нам пришлось выдержать ожесточенную схватку с большой толпой паломников, старавшихся прорваться туда же. Я благодарю Бога за спасение — надежды, казалось, уже не было.