Следовательно, мероприятие было рассчитано на возвращение мертвых со всем, что необходимо для жизни. На осуществление этого грандиозного замысла было брошено все. Веру подкрепляли посланники из того мира, которые были узнаны Брат пророка, двое советников прежнего, умершего верховного вождя были гарантами соглашения, заключенного с мертвыми. Противники и колеблющиеся разрушали массу, лишая ее необходимого единства. Поэтому их уравняли с врагами — вместе с врагами они должны были погибнуть.
Размышляя о катастрофическом исходе событии, когда обетованный день не пришел, не явились ни овес, ни стада, ни мертвые души, с позиций веры козов можно было бы сказать что мертвые их обманули. Они вовсе и не собирались выполнять соглашение, их интерес был не в том, чтобы победить белых, — они заботились только о собственном приращении Благодаря лукавым заверениям они сначала перетянули к себе скот и запасы зерна живущих, а потом за ними последовали умершие с голоду люди. Так что мертвые в конце концов победили, хотя и другим способом и в другой воине — их масса стала больше.
Особую роль в поведении козов играет также приказ. Он стоит несколько изолированно и имеет вполне самостоятельное значение. Мертвым, которые отдают приказ, требуется посредник для его дальнейшей передачи. Иными словами, они вполне признают земную иерархию. Пророк должен обратиться к вождю и подвигнуть того принять приказ духов. Когда Кре-ли верховный вождь, согласился с планом, предложенным духами все дальнейшее приобрело черты нормального исполнения приказа. Были направлены гонцы во все кланы козов, даже в те, что стояли под «неправильным», то есть английским, правлением. Даже неверующие, долго противившиеся исполнению плана, в их числе дядя Крели и его главный советник, в конце концов подчинились приказу вождя, ясно заявив, что это единственная причина их подчинения.
Но еще любопытнее все выглядит, если обратить внимание на содержание приказа. Речь идет, по сути, о забое скота, то есть об убийстве. Чем настойчивее повторяется приказ, чем более широким и массовым мыслится его применение, тем яснее становится, что дело идет к войне. С точки зрения приказа скот рассматривается как враг. Скот — это и враг, и вражеский скот, точно так же, как зерно, которое надо уничтожить, — это вражеское зерно. Война начинается в собственной стране, как будто это уже вражеская страна; приказ, таким образом, возвращается к своей изначальной форме, когда он был еще смертным приговором, инстинктивным смертным приговором одного рода другому.