В одном из последних писем он сообщил: «Мы по-прежнему все вместе летаем на „Голубой двойке“. Самолет цел и невредим, весь экипаж ждет не дождется вашего возвращения с учебы». А дальше Бухтияров сообщал печальную новость — о том, как погибли при очередном налете гитлеровской авиации любимица полка медсестра Лена и наш полковой военврач. Случилось это в конце апреля на аэродроме Выползово. Там как раз проходил инструктаж медицинских работников. День стоял теплый, солнечный, но вдруг небо закрыли зловещие тени — на аэродром надвигалась большая группа немецких стервятников. Наши истребители по тревоге вылетели навстречу врагу, завязался воздушный бой, который оказался последним для двух немецких бомбардировщиков. Фашисты поспешили убраться восвояси и уже улетая, наобум, без прицельного огня, разбросали свой смертоносный груз. Аэродрому они не причинили никакого вреда, но одна случайная бомба угодила прямо в щель за штабом, куда укрылись медработники. Восемнадцать врачей и сестер, людей самой мирной на земле профессии, нашли здесь могилу… Чудом остался жив и сам Бухтияров: он хотел спрятаться в ту же щель, но опоздал. И когда начали падать бомбы, упал на землю и прижался к ней всем телом. Он слышал, как рвались бомбы, как совсем рядом с ним падали осколки и с минуты на минуту ждал смерти. А смерть, оказывается, была всего в нескольких шагах…
И так горько стало у меня на душе после этого письма: ну, зачем, зачем нужна людям война?! Кто воскресит тысячи, сотни тысяч павших на поле боя? И еще сильней закипала в груди ненависть к подлым захватчикам, хотелось только одного: скорей на фронт и мстить, мстить. Мстить до полной победы.
…Но вот окончены и курсы. Зачеты сданы на отлично, и мы вместе с Федей Локтионовым с нетерпением ждем, когда же нам вручат назначение в часть. Как правило, слушателей курсов отправляли по старым местам, и большинство летчиков давно разъехалось. Но нашу часть на Северо-Западном фронте расформировали и потому оказалось, что за назначением нам необходимо ехать в Москву.
Поезд долго стоял в Энске, и мы успели бы навестить семью нашего полкового врача, но так и не решились: рано или поздно его жена все равно узнает горькую правду, но пусть подольше побудет в неведении, пусть не от нас услышит печальную весть.
Через несколько дней в отделе кадров штаба ВВС определилась наша дальнейшая судьба. Федю Локтионова направили летчиком в авиацию дальнего действия, в полк, где служил наш старый товарищ Николай Иванович Сушин. А меня определили старшим летчиком в дивизию особого назначения. Разошлись наши пути-дороги с Федей, и кто знает, не навсегда ли? Но в будущее ведь не заглянешь… Мы твердо знали только одно: куда бы ни забросила нас судьба, мы честно будем выполнять свой долг.