¾ Кто знает, может быть... да, да, да...
Я знал привычку моего талантливого друга обмениваться мыслями с... самим собой и поэтому нарочно не обращал на него ни малейшего внимания.
¾ Да, может быть... Попытаемся! — громко произнес он.
Он встал и, подойдя ко мне, спросил:
¾ Ты хочешь следить за всеми перепитиями моей борьбы с этим делом?
¾ Что за вопрос!
¾ Так вот, сегодня ночью тебе придется довольно рано встать. Ты не посетуешь на меня за это? И потом — ничему не удивляйся... Я, кажется, привезу тебе маленький узелок...
Я заснул, как убитый, без всяких сновидений, тем сном, который испытывают люди измученные, утомленные.
Сколько времени я спал, не знаю.
Меня разбудил громкий голос лакея и голос Путилина.
¾ Вставай, вот и я!
Я протер глаза и быстро вскочил с постели.
Передо мною стоял рваный «золоторотец». Худые, продранные штаны. Какая-то бабья кацавейка... Кругом шеи обмотан грязный гарусный шарф. Дико всклоченные волосы космами спускались на сине-багровое лицо, все в синяках.
Я догадался, что передо мной — мой гениальный друг.
¾ Ступай! — отдал я приказ лакею, на лице которого застыло выражение сильнейшего недоумения.
¾ Постой, постой, — улыбаясь, начал Путилин, — ты не одевайся в свое платье, а вот не угодно ли тебе облачиться в то, что я привез тебе в этом узле.
И передо мною появились какие-то грязные отребья, вроде тех, которые были на Путилине.
— Что это?..
— А теперь садись! — кратко изрек Путилин. — Позволь мне заняться твоей физиономией. Она слишком прилична для тех мест, кудамы едем...
СРЕДИ НИЩЕЙ БРАТИИ
Бум! Бум! Б-у-ум! — глухо раздавался в раннем утреннем промозглом воздухе звон большого колокола Спасана Сенной.
Это звонили к ранней обедне.
В то время ранняя обедня начиналась чуть ли не тогда, когда кричали вторые петухи.
Сквозь неясный, еле колеблющийся просвет раннего утра можно было с трудом разобрать очертания черных фигур, направляющихся к паперти церкви.
То были нищие и богомольцы.
Ворча, ругаясь, толкая друг друга, изрыгая отвратительную брань, спешили сенновские нищие и нищенки скорее занять свои места, боясь, как бы кто другой, более храбрый, нахальный и сильный, не перехватил «теплого» уголка.
¾ О, Господи! — тихо неслись шамкающие звуки беззубых ртов стариков и старцев-богомольцев, крестившихся широким крестом.
Когда Путилин и я подошли к паперти, прейдя ее, и вошли в «сени» церкви, нас обступила озлобленная рать нищих.
¾ Это еще что за молодчики появились? — раздались негодующие голоса.
¾ Ты как, рвань полосатая, смеешь сюда лезть? — наступала на Путилина отвратительная старая мегера.