Рутгер тут же ощетинился, как ёж: Матиас номинально был едва ли не главой гильдии, и спорить с ним как бы не стоило, но претендентов на его место было, хоть отбавляй, а Рутгер по жизни ненавидел, когда на него начинали давить.
Да и деньги были здорово нужны.
— А кто он тебе? Своячок? — нарочито резко ответил он. — Коль деньги сулят, на фига отговорки? Если сдрейфил, то так и скажи, а я своё дело знаю туго... Эй, а может, ты и предупредить его не прочь, а?
Тот нахмурился.
— Просеивай базар. Я законы знаю. Без предупреждений обойдётся. А ты бы подумал лучше вместо того, чтоб языком молоть. Ты пришлый, слишком многого не знаешь, а стариков не слушаешь. Много вас таких... из молодых, да ранних. Гляди, прищемишь нос, потом раскаешься.
Рутгер даже посерьёзнел.
— Он что, дерётся хорошо? — спросил он.
— Не в этом дело.
— А в чём?
— Сам увидишь.
— Значит, он тебе никто, — с глубокомысленным видом ещё разок прощупал почву Рутгер. — Тогда чего ж ты так о нём печёшься? А?
— Я у него зубья лечил, — мрачно отрезал Матиас. — Один пойдёшь?
— Новичков хочу проверить.
— Кого?
— Вильгельма, Штихеля и... — Рутгер вдруг заколебался, но потом решился и таки добавил третьего: — И Смитте-кузнеца
— А, этого толстяка... Ну-ну.
Матиас усмехнулся и ушёл без пожелания удачи, оставив Рутгера озадаченным и даже чуточку растерянным.
А он ведь что-то слышал про него... про этого... Проклятие, даже имя не вспоминалось! Ну, про того, кого им заказали. В общем, что-то такое про него Рутгер точно слышал, но давно, и не мог вспомнить, что именно. А потому за дело взялся.
И вот сейчас все четверо вторую ночь торчали возле старой лавки, за углом. Четверых человек должно было хватить.
А может, и троих.
Смитте за его спиной долго переминался на месте, потом шумно задышал.
— Рутгер...
— Я сказал: молчать, — напомнил тот, но поразмыслил и решил не лютовать. — Чего тебе?
— Дело в следующем: мне бы это... отлить бы.
— Только не тут.
— Ага. Я быстро.
— Одну-то ногу здесь оставь, — пошутил Вильгельм.
— Тихо! — Вольф наставил уши, как собака, и весь подался вперёд. — Слышь, Рутгер? Вроде, как идёт кто-то...
— Точняк, идёт! — возбуждённо заёрзал Штихель. — Гляди в оба, Рутгер: он сейчас нарисуется.
Смитте торопливо застёгивал штаны и шептал ругательства.
Шаги были едва слышны. Рутгер вгляделся в темноту, впрочем, уже заранее зная, что идёт заказанная дичь. Сегодня ночью два или три раза здесь уже шатались припозднившиеся постояльцы, спотыкались, чертыхались и топали, как взвод пехоты. А этот шёл бесшумно, ловко огибая кучи мусора и брёвен, словно на дворе был белый день. В руках его был посох, за спиной — мешок. Капюшон не давал разглядеть цвет волос, но парень шёл определённо к лавке.