Нипочём.
* * *
— Так ты поэтому играл, там, на поляне? Травник покивал, не оборачиваясь, повертел в руках большой нерасколотый чурбак, и подбросил его в угасающий камин. Пламя недоверчиво помедлило, лизнуло крохотными язычками неожиданный подарок, потом вдруг разом вспыхнуло и с жадостным треском набросилось на смолистое дерево. Красные язычки осветили всё вокруг.
Травник и девушка сидели в старом доме рудокопов. Недавний танец на ночной поляне сделался как сон, как выдумка, как давнее видение, и если бы не шаловливый зуд в ногах, то Ялка бы подумала, что это ей примнилось. «Наверное, вот так это и бывает, когда чужие попадают на бесовский шабаш, пляшут там всю ночь, а после просыпаются, усталые, как загнанные кони, и не могут ничего понять и вспомнить, что же с ними приключилось», — вдруг подумала она. Подумала — и поразилась: ещё два месяца тому назад подобные мысли вызвали бы в ней испуг и чувство отторжения. Наверное, она бы даже пошла к священнику спросить совета и покаяться. Но теперешняя Ялка, заглянувшая в глаза высокому, уже совсем иначе думала о том, что происходит в этом мире.
— Не только, — вдруг сказал Жуга, так неожиданно, что Ялка вздрогнула. К этой его манере говорить она никак не могла привыкнуть.
Он повернулся к ней и смерил её взглядом.
— Что? — глупо переспросила она.
— Я говорю: я не только поэтому там играл, — терпеливо пояснил ей травник. — Это просто начать делать, и сложно остановиться — играть в ночь равноденствия. В ночь равноденствия запляшет кто угодно, если заиграть, как следует. Понимаешь, там, в городе, мною владела злость. А злость нельзя оставлять в своём сердце, это может плохо кончиться. Против этого есть лишь одно средство... Во всяком разе, я знаю только его. Вот ты, — неожиданно спросил он, — что чувствовала ты, когда, как майя, танцевала на поляне?
— Радость, — честно глядя травнику в глаза, ответствовала Ялка. И неожиданно добавила: — И грусть.
— Какими ты их видела? Какие они были?
— Какие? — переспросила та. — Ну, не знаю... Красивые. Лёгкие. Наверно, добрые.
Травник улыбнулся.
— Значит, у меня получилось, — сказал он. — Не знаю, почему, но — в этот раз получилось. Может быть, из-за тебя? До этого они меня к себе ни разу близко не подпускали.
— Ты замечательно играл! — запротестовала Ялка. — Но причём тут я?
Ответ, который дал ей Лис, был странен:
— Ты угадала имя танца.
Ялка ничего не поняла.
Некоторое время они просто сидели: она — на кровати, Жуга — на полу у камина. Ялка вдруг подумала, что безрукавка на ней пахнет травником. Несмотря на господствующие в доме запахи дыма и лаванды, она сейчас ощущала его очень даже отчётливо. И не сказать, что ей это не понравилось. Просто ей показалось, что за то время, пока она её носила, запах уже выветрился. А оказалось, нет.