— За крапиву ответишь.
— Mamon... Десятник, ты что-то хочешь мне сказать?
Киппер уже наладился было что-то возразить, но упёрся взглядом в ледяную синь испанских глаз, негромко булькнул животом, захлопнул рот и энергично помотал головой. Претензий к плану действий не возникло.
Анхель кивнул, обернулся и махнул рукой своим соратникам:
— Adelante[84]! — скомандовал он.
Солдаты пригнулись, подобрались, выставили алебарды, разбежались веером и зарысили к дому по протоптанным дорожкам. Анхель бесшумно скрылся за углом, Фернандес поплевал на ладони и встал спиной к стене у заколоченной второй двери. Санчес и Родригес постучал в дверь «парадного», обменялись парой реплик, кивнули друг дружке: «Давай!», в два удара алебардой высадили дверь, ворвались внутрь и там исчезли.
Далее Михель не очень складно понимал, что происходит — события для него слегка «размазались» в пространстве и во времени. Когда потом он вспоминал, так и не смог сообразить, что и за чем следовало по порядку. Вроде бы сначала всё шло хорошо. Ничего опасного и интересного не происходило. В дому царила тишина, в бутылочном окне мелькали тени стражников, дверной проём был пуст и ярко освещён.
Затем события сорвались ураганом. Вдруг кто-то в доме закричал. Посыпались какие-то горшки и прочая посуда. Окошко брызнуло зелёными осколками и вылетело прочь, оттуда, прикрывая голову руками, рыбкой вынырнул Родригес, рухнул в снег. Следом из дверей, как мячик, выкатился Санчес, закарачился, отпрыгнул в сторону. Оба были без оружия (во всяком случае — без алебард). Родригес, едва лишь приземлился, тотчас же вскочил на четвереньки и с низкого старта рванул бегом по дорожке. Не добежав до Смитте и монаха, развернулся, выхватил кинжал и замер в стойке. Хосе, опомнившись, рванул на помощь. «Назад! — оскалив зубы, фальцетом выкрикнул Родригес. — Назад! Держи дверь!».
В доме что-то грохнуло опять, и на пороге дома показался... Анхель. Взъерошенный, без каски и с ножом в руке, он остановился там и обвёл поляну безумным взглядом, всматриваясь в темноту.
— Где они? — крикнул он, обращаясь как будто бы сразу ко всем. — Mildiables, где эти трое?!
Михель вздрогнул, стиснул скользкую от пота рукоять ножа и торопливо огляделся. Никого из посторонних не было ни рядом, ни поблизости. Края поляны серебрились белизной нетоптанного снега.
Анхель шагнул вперёд. Взъерошил волосы рукой. Плюнул на снег.
— Caramba! Прозевали!
И тут брат Томас, молча и сосредоточенно молившийся, вдруг медленным движеньем поднял руку, указуя в сторону горняцкой хижины, и равнодушным, сонным, неживым каким-то голосом сказал: «Вот они», и пелена упала.