— Я что-то сделал не так? — спросил он, в его памяти задерживались любые ошибки, которые он когда-либо совершил. Мистер Хирстон видел, как он тайком рассматривал эскиз? Достаточно ли было этого, чтобы его уволить?
Мистер Хирстон отвернулся, словно Генри разговаривал не с ним.
— Почему вы меня увольняете? — упорствовал он. Он просто сердился, но знал, что Генри хорошо работал, не ленился и делал все лучшим образом.
— Ты исчерпал себя, — объявил бакалейщик, повернувшись к кассовому аппарату. — И больше мне не нужен, — и он поднял на Генри глаза, в которых не было и намека на какое-нибудь милосердие. — У тебя есть оставшаяся часть недели, чтобы еще чуть-чуть поработать, и эти несколько дней продолжай стараться так же, как и всегда.
Эти слова эхом звучали в голове и на следующее утро, когда он сидел на ступеньках крыльца дома, в котором они снимали квартиру. Он наблюдал за тем, как мать уходила работу. Ее шаги были медленнее, чем обычно. Он слышал, как она всю ночь ворочалась и вставала с постели, но решил не говорить ей о том, что будет уволен до того момента, как это действительно произойдет. В эти дни плохих новостей для нее было уже достаточно. Хотя в магазине Генри зарабатывал немного, но его мать всегда с благодарностью принимала все, что он приносил в дом: «Каждый цент поможет», — говорила она. — «Я не знаю, что без тебя бы делала, Генри». И теперь он оставался без этой работы.
Мать обогнула угол, и последний раз махнула ему рукой. Издалека она выглядела достаточно симпатичной женщиной, чтобы быть звездой какого-нибудь кинофильма. Он был рад, что она находилась слишком далеко от него, чтобы можно было разглядеть синие тени под ее глазами и проседи, которые начали появляться в ее черных волосах.
Какое-то время он просто стоял, оглядываясь вокруг. Улица была пуста. Все ушли на работу. Перед тем, как пробило восемь, он спустился в конец улицы. Почему-то ему не хотелось вновь повстречаться со стариком, идущим из сумасшедшего дома.
Час-другой он вяло блуждал по улицам, часто вздыхая и пиная по тротуару камни — убивая время. Он остановился у рыбного магазина, чтобы через окно понаблюдать омаров, или расхаживал по рельсам железнодорожной компании «B&М», затем, свесив ноги, сидел на мосту через реку Квинсинг, наблюдая за тем, как кто-то внизу красит лодку.
Он подумал, не навестить ли отца в больнице, хотя мать сказала, что в течение первой недели посещения были запрещены. И до него вдруг дошло, что не знает, где находится та больница, что еще сильнее отдалило от него отца.