Мать спала чутко, и сквозь сон она всегда все слышала. Она окликнула его из соседней комнаты:
— Это ты, Генри? Что-то случилось?
До него дошло, что он, наверное, кричал во сне.
— Мне приснился плохой сон, Ma.
Появившись в дверном проеме, она выглядела как привидение.
— Хочешь какао?
— Нет, я в порядке.
Но он не был в порядке. Он боялся уснуть. Не хотелось снова увидеть этот жуткий сон, где он продолжил бы уничтожать несчастную деревню на протяжении всей ночи, и где старик все убегал бы из-под кувалды в его руках.
— Ma… — сказал он неуверенно, при этом взвешивая, сможет ли он в ночной тиши поделиться с ней предстоящими планами мистера Хирстона.
— Что, Генри? В чем дело?
Он не отвечал, он неохотно ерзал под простыней и осознавал, что пока еще не может отделаться оттого, что сказал ему мистер Хирстон.
— Ты не хочешь рассказать мне, что тебе приснилось? — спросила она, заходя к нему в комнату. В лунном свете ее лицо было еще бледнее обычного, а темные глаза на нем были похожи на две маленькие черные пещеры. — Говорят, что если расскажешь свой сон, то он больше не повторится.
А ему хотелось рассказать ей о нем, а также, о дилемме, которую должен был решить. Вместо этого, он натянул простынь на глаза, съежившись под ней.
— Я не могу все вспомнить, — врал он, потому что образ старика, в ужасе выбегающего из его дома, все еще будоражил его ум.
Она пригладила волосы на его голове, нагнулась и поцеловала его в лоб:
— Какое-то время спать я еще не буду.
Он представил себе пустую кровать, в которой нет отца, и ее ожидание его возвращения:
— Мне жаль, Ма, — сказал он. Ему еще обо многом было жаль, но что он мог с этим сделать? И вдобавок тот ужас, которого от него так добивался мистер Хирстон.
— Попытайся подумать о чем-нибудь хорошем, — сказала мать, разглаживая простыню, словно проводя рукой по воде.
Он пробовал думать и о чем-нибудь хорошем, ворочался и пытался уснуть, но мысли, которые только могли его посетить, были о мистере Хирстоне или о его магазине. Он часто задавался вопросом, почему на работу в магазин тот нанял именно его, почему сохранил для него это рабочее место, когда он был с поломанной ногой. Теперь знал. После того, как Генри был уже готов оставить работу, мистер Хирстон потребовал от него ответа звучным «да». «Я запомню это», — сказал он, сверля глазами Генри. Он долго искал такого, как он, и нашел.
И прежде, чем уснуть Генри впервые подумал: «…но зачем? Зачем мистер Хирстон так хочет разрушить деревню старика?» Усталость незаметно ухватила его нежными пальцами, и он, с благодарностью к ней за это, воспарил в пустоте сна.