— Сначала я все время злился. Я жег все подряд — газеты, руководства, школьные учебники. Мне это приносило что-то вроде облегчения. — Алекс тихо смеется. — Я даже как-то сжег руководство «Ббс».
Я снова вздрагиваю. Порча или уничтожение руководства «Ббс» — святотатство и вандализм.
— Я каждый день часами бродил вдоль границы. Иногда плакал.
Алекс поеживается, и я чувствую, что ему неловко. Первый раз за все время он дает понять, что знает о моем присутствии, что рассказывает это для меня. Мне безумно хочется взять его за руку, обнять, как-то успокоить, но я не отрываю руки от пола.
— Но через какое-то время я стал просто гулять. Мне нравилось наблюдать за птицами. Они могут легко взлететь с нашей стороны границы в небо и спланировать в Дикую местность. Им это ничего не стоит, они летают туда и обратно, парят в небе. Я мог наблюдать за ними часами. Они свободны, абсолютно свободны. Я думал, что в Портленде никто не может быть свободным, но я ошибался. Птицы, птицы всегда остаются свободными.
Алекс умолкает. Наверное, он закончил свой рассказ. Помнит ли он, о чем я его спросила? Но мне неловко напоминать ему, поэтому я просто сижу и представляю, как он стоит у границы и смотрит на птиц, парящих в небе над его головой. Эта картина меня успокаивает.
Проходит, кажется, целая вечность, и Алекс снова начинает говорить, но теперь так тихо, что мне приходится придвинуться к нему, чтобы расслышать.
— Когда я впервые увидел тебя возле Губернатора, я уже много лет не наблюдал за птицами у границы. Но ты мне о них напомнила. Ты прыгала, выкрикивала что-то, у тебя распустился хвостик. И ты была такая быстрая… — Алекс трясет головой. — Мелькнула и исчезла. Точно как птичка.
Я не знаю, как это произошло, я не собиралась двигаться и не заметила, чтобы двигался Алекс, но мы оказываемся лицом друг к другу, и между нами всего несколько дюймов.
— Здесь все живут как во сне. Люди здесь спят уже много лет. А ты, ты не спала, ты жила… — Алекс переходит на шепот и закрывает глаза, потом снова их открывает и продолжает: — Я устал от спящих людей.
Я чувствую легкость, как будто превращаюсь в птиц, о которых рассказывал Алекс. В парящих в небе птиц. Мое тело словно поднимает волна теплого воздуха, меня как будто насквозь продувает горячим ветром, и я превращаюсь в воздух.
«Это неправильно», — говорит голос внутри меня, но это не мой голос.
Этот голос принадлежит кому-то еще, одновременно моей тете, Рейчел, всем моим учителям и тому въедливому типу, который больше других задавал вопросы во время моей второй эвалуации.