— Вероятно, она очень старалась, чтобы вы ничего не заметили, — перебивает тетю регулятор. — Инфицированные часто хитрят.
Когда он произносит слово «инфицированные», я явственно слышу в его голосе отвращение, как будто он говорит о тараканах или террористах.
— Что же нам теперь делать?
Голос тети стихает, видимо, они с регулятором перешли в гостиную.
— Мы постараемся действовать быстро, — отвечает регулятор. — Если повезет, до конца недели…
Больше мне ничего не удается разобрать. Я прислоняюсь лбом к двери и стараюсь не обращать внимания на боль и дышать глубже. Потом осторожно поднимаюсь на ноги. Головокружение не прекращается, я хватаюсь за стену, чтобы не упасть, и пытаюсь привести мысли в порядок. Я должна узнать, что именно произошло. Надо выяснить, как давно регуляторы наблюдали за нашим домом. И я должна убедиться в том, что Алекс в безопасности. Надо поговорить с Ханой. Она мне поможет. Она знает, что надо делать. Я хватаюсь за ручку двери и понимаю, что она заперта снаружи.
Естественно. Теперь я под арестом.
Ручка начинает дрожать и поворачиваться. Я быстро, насколько это возможно, ныряю обратно в кровать. Кровать мягкая, но боль от падения все равно адская. Дверь открывается, и в комнату снова входит Дженни.
Я не успеваю закрыть глаза.
— Проснулась! — кричит Дженни в коридор.
Она принесла стакан с водой, но, похоже, ей не хочется проходить в комнату, она стоит на пороге и молча наблюдает за мной.
Я не жажду разговаривать с Дженни, но пить хочу отчаянно, в горле саднит, как будто я проглотила рулон наждачной бумаги.
— Это мне? — спрашиваю я и показываю на стакан.
Дженни кивает, ее губы растягиваются в тонкую белую линию. Кажется, у нее язык отнялся. Вдруг она бросается к прикроватной тумбочке, ставит на нее стакан и так же быстро ретируется к двери.
— Тетя говорит, это поможет.
— Поможет чему?
Я жадно делаю большой глоток, жжение в горле и головная боль немного стихают.
Дженни пожимает плечами.
— Против инфекции, наверное.
Теперь понятно, почему она не желает подходить ко мне и держится возле двери. Я больна, инфицирована, я — грязная. Дженни боится подхватить заразу.
— Это воздушно-капельным путем не передается, — говорю я.
— Знаю, — огрызается Дженни, но стоит на месте, как приколоченная, и с опаской за мной наблюдает.
На меня наваливается страшная усталость.
— Который час? — спрашиваю я.
— Половина третьего.
Это меня удивляет. Значит, с тех пор как я ушла из дома, прошло не так много времени.
— Долго я была без сознания?
Дженни снова пожимает плечами.
— Когда тебя принесли домой, ты уже была без сознания.