Я немного отстраняюсь от Грейси и шепчу ей на ухо:
— Дядя Уильям еще там?
Грейси кивает и складывает ладошки под щекой, показывая, что дядя спит.
Я опять наклоняюсь и шепчу:
— А регуляторы в доме?
Грейси снова кивает и показывает два пальца. Мне становится дурно — не один, а два регулятора.
Я осторожно встаю с кровати, ноги сводит легкая судорога, еще бы, ведь они были связаны почти двое суток. Я на цыпочках подхожу к окну и, не забывая о том, что дядя дремлет всего в каких-то десяти футах, тихонько открываю жалюзи. Небо над городом насыщенного лилового цвета, цвета баклажана, а улицы словно укрыты темным бархатом теней. Тихо, ничто не шелохнется, но над горизонтом небо уже чуть светлее — скоро рассвет.
Мне вдруг безумно хочется вдохнуть запах океана, и я осторожно открываю окно. Вот оно — запах соленых брызг и тумана пробуждает в моем сознании мысли о бесконечно сменяющих друг друга приливах и отливах. Тоска сдавливает грудь — я знаю, что у меня нет шансов найти Алекса в этом огромном спящем городе, как и нет шансов самой добраться до границы. Единственный вариант — спуститься по скалам к океану и идти дальше, пока вода не сомкнётся над моей головой. Интересно, это больно? Будет ли Алекс вспоминать обо мне?
Откуда-то издалека доносится шум мотора, он похож на приглушенное звериное урчание. Очень скоро рассвет прогонит черные тени, силуэты города снова станут четкими, проснутся его жители, они будут зевать, варить себе кофе, собираться на работу. Жизнь потечет дальше. Внутри просыпается древний инстинкт, он сильнее любых слов, он — корень нашего существа, он борется, сопротивляется, отчаянно ищет точку опоры, чтобы заставить меня остаться здесь, дышать, продолжать жить. Но я не даю поработить мою волю и гоню его прочь.
Я скорее умру, чем буду так вот существовать.
Мотор рычит громче, теперь я вижу приближающуюся к дому черную точку. Мотоцикл. Секунду я смотрю на него как зачарованная. Я всего два раза в жизни видела едущий по улице мотоцикл, и, как бы плохо мне сейчас ни было, меня завораживает красота этого зрелища. Мотоцикл чуть поблескивает и рассекает ночную улицу, как мокрая голова выдры черную поверхность воды. И мотоциклист. Его черный силуэт склонился вперед и сливается с мотоциклом, отчетливо видна только голова.
Мотоцикл приближается, я различаю цвет волос мотоциклиста. Они цвета опавших осенних листьев.
Алекс.
Не в силах сдержаться, я тихо вскрикиваю.
За дверью в комнату раздается глухой стук, как будто что-то ударилось о стену. Я слышу, как чертыхается дядя Уильям.