— Ой, Хойт, — вырвалось у нее, когда он взял ее руки в свои.
— Что значит «Ой, Хойт»?
— Тебе не следует говорить такое.
— Разве я не всегда говорю тебе правду?
— Обычно на эти темы мы не разговаривали.
— Ты считаешь, что я лгу?
— Я считаю, что ты очень добр.
Хойт крепче сжал ей руки, и она подняла на него глаза. Он выглядел до невозможности сексуальным. И голос его прозвучал тоже сексуально.
— Давай сразу условимся: я не лгу. Даже в спальне не лгу. — Он усмехнулся. — Как тебе кажется: синий цвет мне идет так же, как и черный?
Она засмеялась.
— Ты хочешь, чтобы я сказала, какой ты красивый?
— Я вовсе не добиваюсь от тебя комплиментов, — с деланной обидой произнес он, но по выражению его лица было ясно: он хочет как раз этого.
— Ты очень красивый. Ты всегда красив, — снова засмеялась Эдит.
— Ну да? А серьезно ты можешь это сказать? — Хойт, прищурясь, смотрел на нее.
— Как я могу говорить серьезно, когда ты меня смешишь?
— Я-то считал тебя серьезной женщиной, особенно в такой момент, когда необходимо поощрить мое тщеславие. Тебе не кажется, что новобрачному необходимо, чтобы молодая жена немножко польстила ему?
Эдит постаралась придать лицу серьезное выражение.
— Хойт, ты же сам знаешь, что красив. И наверняка уже догадался, что я считаю тебя красивым.
Хойт прищурился и с обидой — на этот раз неподдельной — сказал:
— А как я мог об этом догадаться? Ты больше внимания уделяла Майку и Мозесу, чем мне.
— Но у меня хорошая память на лица, — весело отозвалась Эдит, и Хойт улыбнулся — он любил шутки. — Не могла же я целый день таращить на тебя глаза вместо того, чтобы работать?
— Разумеется. Но сейчас все изменилось, Эдит, и это мне нравится. А тебе?
— Мне тоже нравится.
Он придвинулся поближе к ней и, понизив голос, произнес:
— Тогда почему бы нам не освоить кое-что новенькое? Например: снять с тебя халат, откинуть покрывало и залезть вместе в постель?
Эдит кивнула.
— Хорошо.
Глаза Хойта горели. Он протянул руку к поясу ее халата, дернул за кончик, и Эдит почувствовала, как рукава спустились к локтям, а затем халат упал к ее ногам. Хойт отбросил халат в сторону и, наклонив голову, поймал ртом ее губы.
— Ну как? — спросил он.
— Замечательно.
— Я тоже так думаю. На какой стороне кровати ты предпочитаешь спать? — деловито осведомился он, и ей стало легко и просто.
— А ты? — в свою очередь спросила она.
— Вот на этой, но я не привередлив.
— Чудесно. Тогда я лягу на той.
— Значит, все решено. — Хойт откинул покрывало и жестом пригласил ее лечь. — Только после вас, миледи.