Я занял свое место, снял сапоги и вместе со всеми лег отдыхать.
- Стрельбы что ли будут? – спросил один из солдат.
- И стрельбы будут, и марш-броски по пять километров и все остальное, - ответил Ваня.- Полная боевая подготовка.
- И когда начинают? – спросил Михаил.
- Завтра с восьми утра, на 5 дней. Соседний батальон уже на учениях. Так что сегодня орлы отдыхайте, а завтра… Вообщем наслаждайтесь, свободой пока дают. Ваня обратился ко мне,- У вас боевая подготовка была?
- Была, правда уже давно.
- И что вы там проходили?
- Все, почти то же самое. Марш-броски, еще метание ножей, гранат, технику рукопашного боя… Основная подготовка была в разведшколе, мы даже прыгали с парашютом.
- И как оно?
- Если честно, я первый раз чуть не наделал от страха. Потом конечно привык с третьего раза, а на четвертый даже понравилось, когда парашют раскрывался. У нас один прыгать не хотел, так его силой из самолета выбрасывали. Инструктор нас спрашивал: сами будете прыгать или помочь? Тут уже никуда не денешься.
- Ясно, - засмеялся Мелешников.
- Краузе, а русский ты откуда так хорошо знаешь? – спросил Гузынин.
- У меня бабушка русская, из Одессы. Я жил у нее, когда был маленький, она меня научила.
- Значит правда? Ваня нам рассказывал, что-то об этом, – сказал один из ребят.
- Дед у меня поляк, а отец немец. Родился я в Штеттене, это город немецкий, на границе с Польшей. Поэтому я три языка хорошо знаю, немецкий русский и польский.
- Полиглот прямо! – изумился Леша.
- Ничего особенного,- пожал я плечами, - просто у меня память хорошая, я же с детства учил.
- А воевать, зачем пошел? – спросил Сергей.
- В армию призвали, как всех. Меня не спрашивали. Я не хотел, отчим сдал меня в гестапо.
- За что? – изумился Михаил.
- В чем ты так провинился?- не удержался Владимир.
- За все хорошее. Мы поссорились с отчимом, он мать мою обижал, а я за нее вступился. Три дня держали, даже пить не давали. Я раз туда попал, больше не хочу. Хотя… у вас тоже не лучше, такие звери!
- Это ты про НКВД? – догадался Мелешников.
- Там тоже, хорошо уговаривать умеют, - сказал я вздохнув.
Ребята снова засмеялись.
- Это они тебя уговорили? – спросил Ваня.
- Меня чуть не расстреляли, - признался я, - я уже с жизнью простился, когда меня к стенке поставили, но дело не в этом… Я сам согласился, по собственной воле, я так решил. Обидно мне, вы за Родину погибаете, а я за что умирать должен? Только потому, что нашему фюреру так захотелось? Он много всего обещал, только нам все равно ничего не досталось бы, обманывают, как идиотов.