«Он, увидев Иисуса, вскричал, пал перед Ним и громким голосом сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? Умоляю Тебя, не мучь меня. Ибо Иисус повелел нечистому духу выйти из сего человека; потому что он долгое время мучил его, так что его связывали цепями и узами, сберегая его; но он разрывал узы, и был гоним бесом в пустыни. Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: «легион», потому что много бесов вошло в него. И они просили Иисуса, чтобы не повелел им идти в бездну. Тут же на горе паслось большое стадо свиней; и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы, вышедши из человека, вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро, и потонуло» (Лука, 8, 28–33).
Да и все случаи одержимости связаны с хроническими физическими или умственными заболеваниями, которые имеют связь, соответственно, с материальным или нравственным злом. Демон делает человека немым, глухонемым, слепым, подверженным конвульсиям, в которых современная медицина распознает клинические симптомы истерии и эпилепсии. Верующий их припишет нарушающим душевный покой действиям лукавого. Введение в сюжет этого дьявольского дебоша указывает на желание сделать сатану ответственным за все зло мира, полностью и до конца переложить на него вину за все грехи и таким образом противопоставить интересы «мира сего» интересам царства Божьего. Когда Иисус резко осаживает Петра, нападающего на идею страданий, он называет его «сатаной», то есть — противопоставляющим себя божественному. И когда он отсылает с поручением 70 учеников, они «возвратились с радостью и говорили: Господи! и бесы повинуются нам о имени Твоем. Он же сказал им: Я видел сатану, спадшего с неба, как молнию; Се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам» (Лука, 10,17–19).
Здесь для описания дьявола привлекается совокупность всех традиционных образов. Каждое заклинание — цитата из героического мифа, вносящая свой вклад в дуалистическое миропредставление. Иисус и дьявол взаимозависимы. «Легкая победа не приносит славы…» (Корнель): для того, чтобы Иисус принес себя в жертву человеку, нужно, чтобы его противник был ему соразмерен, был несоразмерно больших масштабов, чем простой злой дух, ради которого стоит стронуться с места и настолько стоит труда, что Бог для этой цели посылает собственного сына. Таким образом, только и исключительно космическое объяснение генеалогии зла может оправдать божественное происхождение Христа. Это, в свою очередь, предполагает переосмысление истоков первородного греха, которое можно найти в апокалиптических источниках. Грех Адама уже не представляется простым неповиновением человека. Змей в саду Эдема — не может быть простой змеей, что низвело бы Воплощение и Искупление на смехотворный уровень. Поэтому, хотя такая мысль отсутствует в каком бы то ни было библейском тексте, змей обречен персонифицироваться в дьявола. Единственный отрывок из канонических писаний, в котором устанавливается подобная связь, — это стих 9 в главе 12 «Откровения Иоанна Богослова», что наводит некоторых толкователей на мысль, что только из-за этого текста Церковь и включила эту экстравагантную книгу в канон, отвергнув десятки других откровений. «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную.»