Это прогрессивное объединение, являющееся правилом, показывает, что употребление конкретных терминов и тщательное уточнение деталей были прежде результатом отнюдь не преднамеренного и сознательного усилия или напряжения внимания, а необходимости, продиктованной способом и манерой выражаться. Образы-понятия могли быть выражаемы и сообщаемы либо при помощи своего рода рисунков, либо посредством жестов в собственном смысле слова, либо путем словесных выражений, своего рода вокальных жестов, чистый образец которых мы обнаружили в «описательных вспомогательных наречиях».
С тех пор как развитие общих идей и отвлеченных понятий позволило выражаться с большей легкостью, это стали делать, не беспокоясь о потере графической точности. Действительно, проницательность, богатство, тонкость различений, воспринятых и выраженных, например, в отношении разновидностей одного и того же вида растений и животных, отнюдь не должны нас приводить к мысли, что пред нами мышление, ориентированное на познание объективной реальности. Мы знаем, что это мышление ориентировано иначе. В реальности существ и предметов, какую дают коллективные представления, мистические и невидимые элементы, скрытые силы, тайные партиципации занимают несравненно более важное место, чем элементы, являющиеся, на наш взгляд, объективными. Для этого не нужно никакого другого обстоятельства, кроме роли, которую играют представления о мана, вакан, аренда, табу, осквернении и т. д. Достаточно даже рассмотреть первобытную классификацию существ и предметов. В обществах низшего типа принцип классификации, оставляя в стороне наиболее бросающиеся в глаза объективные свойства, основывается преимущественно на мистической партиципации. Вся совокупность существ распределяется на группы, подобно индивидам социальной группы: деревья, животные, звезды принадлежат к тому или иному тотему, к тем или иным кланам и фратриям[18].
Таким образом, вопреки видимости, первобытный ум, который, очевидно, не обладает понятием рода, не имеет также и понятия о видах, породах или разновидностях, хотя он умеет изображать данные понятия в своей речи. Это нечто всецело и чисто прагматическое, порожденное необходимостью действовать и изъясняться, причем самосознание не принимало здесь никакого участия. Это в столь малой степени есть знание, что для выявления подлинного знания необходимо, чтобы предварительно материал мышления и выражения уступил место другому, чтобы образы-понятия, одновременно общие и частные, были заменены действительно общими и отвлеченными понятиями.