Гончий наклонился и быстро поцеловал Эни в губы.
Поцелуй был мимолетным, но уже в следующую секунду гончего оторвало от Эни и швырнуло к противоположной стене. Он шмякнулся о деревянные планки, и стук удара заглушил выкрикиваемые ругательства.
— Не тронь моего щенка.
Посреди прохода стоял Габриэл. Он широко улыбался, но поза его была угрожающей. Габриэл управлял Дикой охотой, и потому угрозы были для него столь же естественны, как дыхание.
Лежащий на полу гончий оперся о деревяшку и осторожно пощупал затылок.
— Черт тебя побери, Габриэл. Я же ее не трогал.
— Ты коснулся ее губами. По-твоему, это «не трогал»?
Эни встала перед отцом и ткнула его в грудь.
— Я не каменное изваяние. И они тоже. Или тебе странно, что мужчин тянет к женщинам?
Габриэл бросил на нее сердитый взгляд, но руки на дочь не поднял.
— Я Габриэл. Если кто забыл, это не имя, а звание. И ответственность. Стаей командую я. Если кто-то из них, — он оглянулся на все еще лежащего гончего, — хочет заявить о своем желании встречаться с тобой, им достаточно сказать об этом вслух.
— Я ей отказал, — заявил гончий.
— Надеюсь, не из-за каких-то там ее изъянов? — взревел Габриэл.
— Нет, что ты. — Гончий торопливо вскинул руки. — Гейб, она очень даже хороша… но ты же сам запретил.
Не глядя на гончего, Габриэл протянул ему руку.
— Прости… Я… дотронулся до тебя, — пробормотал гончий, бросив боязливый взгляд на Эни.
— Ябеда, — поморщилась Эни.
— Прости, Габриэл. Больше такого не повторится.
Гончий взгромоздился на мотоцикл и выкатился с шумом и ревом, на какие был бы не способен двигатель настоящего «харлея».
На мгновение в конюшне стало совсем тихо. Даже кони замерли.
Габриэл подошел к дочери и взъерошил ей волосы:
— Мой чудесный щенок. Этот пес тебя не заслуживает. Никто из них.
— Ты бы предпочел, чтобы я тут изголодалась до полусмерти, — сказала Эни, отталкивая его руку.
— Но ты совсем не голодная, — усмехнулся Габриэл.
— Была бы, если бы подчинялась куче твоих правил, — огрызнулась Эни.
— Если бы ты подчинялась моим правилам, их было бы куда меньше.
С этими словами Габриэл нанес удар. Эни увернулась. Девчонка обладала правильной реакцией, однако он бил не со всей силой и не вложил в удар всю тяжесть своего веса. Он берег ее, словно маленькую. Для Эни отцовская забота была хуже пощечины. Считай он ее неотъемлемой частью стаи, он бы вел с ней поединок, как со всеми остальными гончими. И учил бы ее премудростям боя.
«Он бы принял меня в стаю», — чуть не плача, подумала Эни.
— Знаешь, Гейб, меня уже воротит от твоей отцовской заботы, — бросила она Габриэлу и побрела к выходу из конюшни.