Он чувствовал: остальным посетительницам нет никакого дела до Эни и ее беды. Подобное поведение встречалось в мире смертных гораздо чаще. В отличие от фэйри смертные были непредсказуемы. И не совсем смертная Эни — тоже. Такая непредсказуемость сбивала Девлина с толку и даже пугала.
Эни вышла вместе с пожилой смертной. Обе подошли к Девлину. Прежде чем женщина успела открыть рот, Эни обняла ее:
— Спасибо вам. Вы хороший человек.
— Да что там, — пробормотала смутившаяся женщина, затем стиснула руки Эни. — Береги себя.
Эни кивнула и прижалась к Девлину, словно они вовсе не были чужими.
— Обязательно. Он обо мне позаботится. Правда, Девлин?
— Конечно, — торопливо произнес он.
Эни перебросилась еще несколькими фразами со смертной, и та вернулась в женский туалет.
После того как хлопнула дверь, Эни не поспешила отойти от Девлина, что сразу пробудило в нем поток неуместных мыслей. Он привычно подавил их, как привык усмирять чувства. Их он не показывал никому, кроме Рей. При воспоминании о его бестелесной подруге его обдало волной беспокойства. Затем появилась и вовсе странная мысль: «Надо познакомить Эни с Рей. Не в снах, а в реальности».
Тем временем пальцы Эни лезли ему под рубашку. Она буквально приклеилась к нему, и так они шли к машине.
— Эни!
Она промычала что-то невразумительное и вообще вела себя так, словно они были… словно они не были почти врагами.
— Что ты делаешь? — спросил Девлин.
Ему очень не хотелось спрашивать; он боялся, что ее ответ его раздосадует. Страх этот не имел никакой рациональной основы. Почему его должны волновать мысли гончей? Он ведь давным-давно убедился: нельзя позволять эмоциям затуманивать ясность рассуждений.
Теперь у Эни было озорное выражение лица.
— Девлин, а ты действительно всецело принадлежишь Высокому двору?
Он не мог ответить правдиво.
«Может, потому, что и я сам уже не знаю?»
Девлин нехотя вытащил ее руку из-под своей рубашки, отошел на шаг.
— Эни, я — «окровавленные руки» Высокой королевы. Так могу ли я не целиком принадлежать Высокому двору?
Она вскочила на капот машины, успевшей сменить внешний вид. Конь вновь стал «барракудой». Игриво похлопывая по капоту, Эни сказала:
— Если честно, я думаю, что ты ближе к нашему двору. Только признаваться в этом не хочешь.
— Ты, оказывается, еще ребенок, — понизив голос, произнес Девлин. — Вот уж не подумал бы, что ты…
— Ребенок? — с опасной вкрадчивостью переспросила Эни, и в ее глазах мелькнуло знакомое ему выражение.
Разумная, рассудительная часть личности Девлина требовала ни в коем случае не отвечать Эни, однако верх сейчас взяли подавляемые чувства. В душе разгорелся спор. Девлин веками выбирал логику, но сейчас ему совсем не хотелось логики и разумности. Логика требовала убить Эни, пока ему еще подчиняется рассудок. Возможно, королева закроет глаза на его самоволие, растянувшееся на четырнадцать смертных лет. А Рей? Со временем она его простит. Нужно исправлять давнишний промах, пока это еще можно исправить. Нужно восстановить порядок.