Но Робин твердо решила узнать об этом необычном человеке хоть немного больше той малости, которую уже о нем знала. Особенно важным ей это казалось теперь, когда он сам, пусть и невольно, так много выяснил о ее личной жизни.
— Так скажите сейчас, — настойчиво произнесла она.
— Зачем вам это нужно? — хмуро поинтересовался Люк.
— Просто чтобы понять. Дотти говорила, что вы писатель…
— Если Дотти уже все вам рассказала, зачем вы спрашиваете меня? — проворчал он.
— И о чем эта книга? — спросила она, не обращая внимания на недовольную гримасу на его лице.
— Фантастический роман, — неохотно признался Люк.
Фантастический роман? Робин совсем не разбиралась в этом жанре литературы, так как, кажется, за всю жизнь не прочла ни одного, и теперь не знала, что сказать.
— Скажите «О–о–о?» или «Как интересно!», — посоветовал Люк, с холодным любопытством наблюдавший за мучениями Робин, явственно отразившимися на ее лице.
Робин, которая собиралась произнести что–то в этом роде, тут же захлопнула рот. Ей пришло в голову, что Люк чересчур чувствителен ко всему, что касается его лично. Он видит оскорбление там, где его нет, и начинает вести себя так, словно его и впрямь оскорбили.
— Именно так обычно говорят о вещах, о которых не имеют ни малейшего понятия, вместо того чтобы признаться в этом, — язвительно продолжил Люк.
По выражению его лица Робин поняла, что, попытайся она продолжить разговор о его работе, ей тут же будет дан отпор, и ее собственная некомпетентность, в которой Люк теперь не сомневался, сыграет ему только на руку.
— Так просветите меня, — сделала она последнюю попытку.
— Послушайте, Робин, — Люк наклонился к ней через стол и накрыл своей ладонью ее, — вам сейчас нужно совсем другое.
— Что же? — спросила она, но Люк уже махнул рукой, подзывая официанта.
Подошел сам хозяин ресторанчика, пожилой мужчина с горбатым носом и курчавыми волосами, в которых поблескивала седина. Люк заговорил с ним по–французски, указывая в меню. Тот громко и многословно отвечал, пересыпая свою речь бесконечными «месье» и «мадам». Наконец договоренность была достигнута, и Люк удовлетворенно откинулся на спинку стула.
— Здешняя кухня, — сказал он, — безусловно, заслуживает вашего внимания больше, чем какие–то книжки, хотя и не идет ни в какое сравнение с пирогом вашей матушки. Я взял на себя смелость заказать и для вас.
Робин хотела сказать, что не хочет есть. Но, вдохнув доносившиеся с кухни ароматы, вдруг поняла, что ужасно проголодалась. Ей принесли курицу в горшочке с огромным количеством каких–то травок и запеченный картофель.