— Нет, нет и нет. — Я не попадусь больше на эту удочку, не надо втравливать меня в новую историю. — Нет. Я хочу, чтобы все узнали правду. Я не желаю пускаться в выяснения, кто что сказал и почему, это наше личное дело, им об этом совершенно незачем знать. Есть простая, элементарная правда, пусть они ее узнают. Ладно?
— Нет. — Он встал и отряхнул джинсы. — Не знаю, что уж вы там с ним замыслили и зачем сюда приехали. Хотите выставить меня плохим парнем перед нашими друзьями, но я на это не поддамся. Этого не будет. Прошлое — это прошлое, ты права. И нет никакого смысла к нему возвращаться.
Я тоже встала.
— Постой, Блейк. Что бы ты себе ни напридумывал, ты ошибаешься. Никто не собирается тебе вредить, ровно наоборот. Я хочу все уладить, в частности уладить свою жизнь. Мне казалось, что для этого нужно встретиться с тобой, и в общем я была права, но не все получилось так, как я себе представляла. Послушай, — я перевела дух, — все очень просто. Три года назад мы с тобой солгали. Нам казалось, что это мелочь, ерундовое вранье, но вышло, что это не так. На тебе это не отразилось, ты всегда в разъездах, ты путешествуешь по свету, и тебе не приходится с этим жить. А я живу с этим каждый божий день. Почему я ушла от человека, который всем хорош? Почему отказалась от замечательных отношений? Они спрашивают меня об этом всякий раз. Но я-то этого не делала. И правда состоит в том, что, потеряв эти якобы идеальные отношения, я стала шарахаться от всего, похожего на идеал. Я пыталась лавировать посерединке, ни к чему не привязываясь и ничего не любя, — из страха вновь потерять нечто замечательное, нечто, что я на самом деле люблю. Больше я с этой ложью жить не могу. Не мо-гу. Мне надо освободиться и идти дальше, а для этого мне необходима твоя помощь — всего в одном вопросе. Да, я могу сказать им правду сама, но ты должен поддержать меня, Блейк. Пожалуйста, я прошу тебя.
Он тяжело задумался, мрачно глядя на пустые пивные бочонки. Квадратный подбородок выставлен вперед, глаза злые. Потом наклонился, взял с земли свое пиво и мельком глянул на меня.
— Извини, Люси. Я не могу. Считай, что мы это проехали, ладно?
И он ушел, исчез, дематериализовался в дверном проеме паба, откуда доносились веселые возгласы и обрывки песни.
Я села на траву, а потом опрокинулась навзничь и принялась прокручивать в голове наш разговор. Нет, ничего иначе, чем я сказала, сказать было нельзя. Уже совсем стемнело, солнце зашло, и тени вокруг стали густыми и мрачными. Я поежилась. Кто-то шел по тропинке от пивного сада сюда, ко мне. Это был Жизнь, кто же еще. Он замер, понял, что я одна, и не пошел дальше, а встал, прислонившись к стене.