Да, доступно. И это объясняет запах изо рта, потные ладони, кошмарную прическу. Я все обдумала, а потом сказала:
— Но это нечестно по отношению к тебе.
— Мне выпали такие карты. Теперь от меня зависит, сумею ли я удачно их разыграть. Понимаешь, я завязан в этом ровно так же, как и ты. Чем больше ты проявляешься, чем бодрее живешь, тем лучше я себя ощущаю. Ты собой довольна — я здоров.
— Значит, от меня зависит твое счастье?
— Я бы предпочел говорить «от нас». Я как Ватсон для Холмса или Винни-Пух для Кристофера Робина.
— Как рентген для сломанной ноги, — усмехнулась я, и он усмехнулся в ответ. Похоже, мы заключили перемирие.
— Ты говорила с родителями о том, что случилось? Уверен, они очень волновались.
— Ты же знаешь, что говорила.
— Я думаю, лучше, если мы с тобой будем обсуждать все так, словно я ничего не знаю.
— Не беспокойся, я вчера виделась с мамой и Райли. Ездила к нему домой. Наслаждались пакистанской кухней, а потом мама приготовила мне горячий шоколад — она так меня утешала, когда я в детстве разбивала нос или коленку.
— Звучит неплохо.
— Так оно и было.
— Но ты рассказала им, что произошло?
— Я сказала, что меня не было в офисе и все закончилось до моего возвращения.
— Почему?
— Не знаю. Не хотела, чтоб они переживали понапрасну.
— Какая же ты заботливая, — саркастически заметил он. — А ведь ты вовсе не их оберегала, а себя. Ты не хотела вдаваться в подробности, чтобы, не дай бог, не проявить свои чувства. Что, я не прав?
— Может быть, и прав. Ты очень сложно это формулируешь, по мне так все проще.
— У меня есть на этот счет одна теория. Сказать?
— Давай. — Я подперла рукой подбородок.
— Пару лет назад, когда Блейк, — он помедлил, — был тобою брошен…
Я улыбнулась.
— … ты начала врать всем подряд. А поскольку ты врала им, тебе уже было нетрудно врать и себе.
— Очень увлекательная теория, только не знаю, верная ли.
— Давай проверим ее. Как только ты перестанешь всем врать — что, кстати, гораздо тяжелее, чем ты думаешь, — ты начнешь узнавать о себе правду, что тоже гораздо тяжелее, чем ты думаешь.
Я устало потерла ноющий затылок, с тоской размышляя о том, как я угодила в этот переплет.
— И как же оно так выйдет?
— Ты позволишь мне проводить время с тобой.
— Давай. На выходных?
— Нет. Я имею в виду все время: я буду ходить с тобой на работу, встречаться с твоими друзьями и прочее.
— Нет, это невозможно.
— Почему?
— Да не могу я прийти с тобой на обед к родителям или на встречу с друзьями. Они решат, что я придурочная.
— Ты боишься, что они о тебе что-то узнают.
— Если моя жизнь, в смысле ты, сядет с ними за стол, они узнают практически все.