— Они дали мне денег на лето в Испании. Что, по-твоему, я должна была им сказать?
— Правду. Это не пришло тебе в голову?
— Ах, конечно. Милую, честную правду — я работала танцовщицей в ночном клубе, а вовсе не девушкой на ресепшене в старомодном отеле, куда они меня устроили.
— Н-да, тогда, наверное, не стоило.
— Понимаешь, не все подлежит твоему великому разоблачению. Безусловно, факты желательно освещать правдиво, но одно дело лампочки в ванную покупать и совсем другое — сказать моему отцу, что пора бы уже оставить свой высокомерный тон и не вести себя как претенциозный засранец. Немножко чуткости и восприимчивости не помешали бы, знаешь. Ты ведь хочешь мне помочь, а не сделать безработной и не разрушать то немногое, что мне удалось наладить в отношениях с семьей. Короче, надо составить план.
Какое-то время он молча все это переваривал, и я ждала очередных бредовых аналогий, но вместо этого он сказал:
— Ты права. Я прошу прощения.
Я подошла к лестничным перилам и сделала вид, что сейчас брошусь вниз. Голубоглазая и моя Жизнь, видимо одинаково лишенные чувства юмора, вцепились в меня, чтобы остановить.
— Благодарю. — Я была смущена ее порывом, а она почла за лучшее немедленно ретироваться.
— Но я извинился не за то, что сделал, а за то, как. Нам надо выработать новую стратегию на будущее.
Честность и готовность признать свои ошибки подкупают. Так что я затянулась еще разок и выбросила сигарету в знак уважения. Но он еще не закончил, и я пожалела, что поторопилась.
— Я не могу спокойно сидеть и слушать, как ты врешь, и никогда не смогу, Люси. Поэтому какую бы мы ни придумали стратегию, в основе ее должно быть одно — ты перестанешь врать. У меня от этого изжога.
— У тебя изжога от моего вранья?
— Да. И спазмы, вот здесь. — Он ткнул пальцем себе в солнечное сплетение.
— Ну и ну. Мне жаль это слышать.
Он передернулся и потер грудь.
— Пиноккио, нос у тебя опять вырос.
Я шутливо пихнула его.
— Зачем меня заставлять? Дай мне дозреть, и я сама начну говорить людям только правду.
— М-м. Вечности не хватит, чтобы ты дозрела.
— Ну, я не собираюсь немедленно объявлять общий сбор и вываливать разом все секреты. Но со временем, постепенно, я все расскажу. Давай так договоримся: с этого момента я больше не вру, а ты за мной присматриваешь, раз уж тебе без этого нельзя.
— И как ты заставишь себя не врать?
— Ты что, считаешь, я не могу говорить правду, когда мне этого хочется? — оскорбленно спросила я. — Легко.
— А что такого в этом парне по неправильному номеру, что ты ни разу ему не соврала?
— В каком парне?