— Я уверен, он сказал это под влиянием минуты.
— Точно. И эта минута никак не кончится, мы и сейчас в ней.
— А почему все-таки тебя уволили?
Ну, наконец мы и до этого добрались.
Я вздохнула.
— Ты знаешь, что такое КСО?
Он нахмурился и покачал головой.
— КСО, то есть корпоративная социальная ответственность, чтоб ты знал, это концепция деловой этики. Действия корпорации должны соответствовать целям и ценностям общества. Стоит на трех китах: потребитель, природа, прибыль. Принимая деловое решение, учитывай интересы общества и не навреди экологии. Идея в том, что компания добьется большей выгоды, если не будет руководствоваться только сиюминутными интересами, а прикинет, как оно обернется в перспективе. Некоторые с этим спорят, говорят, что это противоречит экономической сути бизнеса. — Я отхлебнула кофе. — Я сторонница первого подхода. А корпорация, где я работала, беспокоилась в основном о третьем ките, на двух других ей было наплевать. Я с этим не могла согласиться.
— И что же произошло? Ты получила записку в пластиковой бутылке?
— Нет. Не стану вдаваться в подробности, но я не скрывала свои взгляды от руководства, и в итоге от меня потихоньку избавились.
Жизнь покивал, словно нашел подтверждение каким-то своим мыслям, а потом откинул голову назад и расхохотался так громко, что престарелая дама рядом с нами подпрыгнула от неожиданности. Отхохотавшись, с трудом перевел дух:
— Ну, ты меня повеселила. Спасибо.
— На здоровье.
Я отпила кофе и приготовилась повеселиться в ответ.
— Что ж, я думаю, ты это заслужила. — Он повернулся к соседке по скамейке: — Иногда она неделями не стирает свои лифчики.
Я задохнулась от возмущения.
Дама наконец не выдержала и ушла.
— И где же ты выкопала все это?
— В «Википедии». Не могла как-то ночью заснуть, решила поискать что-нибудь полезное. Нашла, как видишь.
— Восторг. И ты всем это рассказываешь?
— Угу. Заметь, никто еще ни разу не спросил, по какому конкретно вопросу мы с руководством компании разошлись во мнениях. Но я на всякий случай подготовилась — что-то типа незаконного сброса отходов, хотя, конечно, это слишком банально и вообще в духе восьмидесятых.
Он опять засмеялся, потом спросил:
— Ты и отцу это рассказала?
— Да. — Я поморщилась, вспомнив тот разговор. — А потом выяснилось, что он знает правду. Но для начала он выслушал весь мой бред, неизвестно зачем. Он единственный, кто знает правду о моем увольнении, да и то не всю. Отсюда и наш конфликт.
— Как он узнал?
— Он судья, а в этой среде все знают всё.
— Ясно. Как насчет того, чтобы и меня просветить?