— В самой незначительной степени…
Вот с этим-то нерадостным известием Калерия и приехала в пятидесятую городскую больницу. Халат ей выдали без очереди. Взглянув на красную книжечку, которую она предъявила, старая гардеробщица засуетилась, дрожащими руками подала ей халат, предварительно распушив его на руках, определяя на глазок — не очень ли велик будет он для такой хрупкой и стройной женщины. Но халат оказался в самый раз. И когда она вошла в палату, где лежали три женщины, и все с инфарктом, Вероника Павловна сразу же по-женски отметила, что ей очень шел белый халат. Нарушая запреты врача (не разговаривать!..), она, слабо улыбаясь одними губами, проговорила:
— Как вы прелестны в белом халате!..
— Спасибо, — тихо сказала Калерия и присела на стул, стоявший рядом с кроватью. — Меня предупредили: разговаривать вам нельзя, волновать вас нельзя, напрягать наши мысли тоже нельзя… А поэтому мы будем общаться односторонне. — Калерия через силу улыбнулась. — Футболисты и хоккеисты в таком случае говорят: "Игра в одни ворота". Но ничего: раз нельзя — значит, нельзя.
Вероника Павловна благодарно кивнула головой.
— Начну с главного: Валерий жив-здоров. Находится он в первом изоляторе, на Матросской тишине, чувствует он себя нормально, если учитывать, что место, где он находится, — не для веселого времяпрепровождения, аппетит у него хороший… Спит тоже не хуже других… — Калерия замолкла, припоминая, какое же еще звено лжи, приготовленной ею, когда она ехала в больницу, еще не высказано больной. Наконец вспомнила. — Я говорила со следователем, который ведет дело. Он сказал, что степень участия Валерия в этом проступке незначительная. Он попал просто по недоразумению.
— А зачем же его арестовали? — забыв, что ей нельзя разговаривать, с трудом вымолвила Вероника Павловна.
Она даже неосознанно сделала попытку встать, но тут же сработал инстинкт самосохранения, и она, закрыв глаза. затаила дыхание.
— Его не арестовали, а задержали.
— А за что?
— Так надо. Таков процесс в расследовании. Вот проведут допросы, сделают очные ставки и, я вас уверяю, Валерия отпустят. А сейчас недели две ему придется потерпеть.
При словах "недели две" глаза Вероники Павловны расширились, она что-то хотела сказать, но ее жестом остановила Калерия.
— Вам нельзя разговаривать. Что необходимо, я скажу вам сама. — Калерия говорила неправду. Не зная подробности совершенного преступления, она все выдумывала и как можно смягчала, стараясь слова "преступление" и "уголовное дело" заменить другими, мягкими и несколько отдаленными по смыслу словами. И, видя, что это у нее получалось, она была довольна собой, но в душе глубоко жалела несчастную мать, у которой ее единственный сын, которым она гордилась и который был ее надеждой, попал в такую опасную и позорную ситуацию. Уже два этих юридических понятия — "квартирная кража…" и "групповая" — говорили о том, что Валерию грозит суд, а там… Там неизвестно, какой приговор вынесет суд но совершенному уголовному преступлению.