Недавно.
— Когда и где познакомились?
— В парке "Сокольники" месяц назад.
— Знал, что оба сидели?
— Нет.
— Интересно, как ваш брат-рецидивист ухитряется каким-то особым чутьем выходить друг на друга? Никак этого понять не могу.
Слова следователя Барыгина рассмешили.
— Гражданин следователь, тут заложена тайна природы. Вам ее не понять. Гуси и лебеди, рожденные на Севере, осенью летят через моря и океаны в теплые страны. Первый раз летят, а с дороги не сбиваются. И прилетают, куда им нужно. Так и мы: чутьем, нюхом за версту друг друга чуем. По взгляду, по походке…
— Да, интересно… — неопределенно сказал Ладейников. — Впору можно писать об этой невидимой связи рецидивистов исследование.
— Не пропустят. Да и не напишешь, гражданин следователь, если сам не пройдешь через эти медные трубы. А это трудно. — И, словно вспомнив что-то веселое, всем телом подался вперед. — Вы когда-нибудь были в Костроме?
— Нет, а что?
— О, это очень интересно… Гражданин следователь, если будете в Костроме, то экскурсовод обязательно вам расскажет, как в прошлом веке монахи и монашки прорыли под Волгой тайный ход. По одну сторону Волги был мужской монастырь, по другую — женский. Как раз напротив друг друга. Ну вот, любовь-то, она у монашек человечья. А может быть, даже посильнее в кельях-то тянет на клюковку. Ну и начали рыть монахи и монашки тайный ход: с той и с другой стороны. Целый год рыли. Тайну хранили, как гробовую. — Барыгин смолк, жадно глядя на пачку сигарет в ожидании разрешения закурить еще.
— Ну и что, дорылись? — спросил Ладейников, пододвигая Барыгину сигареты.
— Дорылись. Торец в торец, как по какому-то сверхточному прибору, который еще не придумали горные инженеры для строителей тоннелей.
— Нет, Барыгин, насчет горных инженеров — ты брось! У них все есть. Сейчас проходчики тоннелей выходят навстречу друг другу с точностью до дециметра.
— Ну, может быть… Это я для красного словца. — Барыгин жадно затянулся сигаретой и продолжал: — Так вот, наш брат, кто годами хлебал за проволокой баланду, тот, как волк волка, видит издалека. Вот так и я снюхался с Темновым и Шаминым.
— И оба сразу же раскрыли свое прошлое?
— А что им в маскарад играть? О Шамине я слышал на Колыме. Имя его когда-то гремело.
— Кличка есть?
— А как же? Без клички нашему брату нельзя. На Колыме его звали Рысью.
— За что так зло?
— Рысь — человек коварный и жестокий. Не прощает предателей и подлюг.
— А Темнов?
— Темнов — тряпка. Ломовая лошадь. Недаром и нарекли Верблюдом.
Допрос пока протекал так, как и планировал его Ладейников, если не считать некоторых побочных отступлений, которые не были обязательными в ходе расследования.