— Тебя рвало?
— Да… Я думал, что я умру.
— Кто тебя принуждал пить?
— Эти двое…
— Верблюд и Рысь?
— Да.
— А Рыжий? Он тоже принуждал?
— Нет, он, наоборот, вроде бы оберегал меня. Весной он просил меня, чтобы я помог его младшему брату записаться в секцию фехтования.
— И ты обещал?
— Да… Я даже говорил об этом со своим тренером.
— Когда это было?
— Это было еще до моей поездки в Белоруссию.
После того как допрос был закончен и Валерий подписал все листы протокола, Ладейников задал вопрос, который он не планировал, когда вызывал Валерия в комнату следователя. То доброе, что о нем говорила по телефону капитан милиции Веригина и что он принял на веру, в нем еще более утвердилось, когда он лично увидел Валерия и провел допрос, который со стороны мог показаться задушевной беседой.
— У тебя есть какая-нибудь просьба к следствию? — спросил Ладейников.
Помолчав и словно не решаясь: спросить или не спросить, Валерий все-таки обратился к следователю с вопросом:
— К вам не приходила мама?
О том, что мать арестованного Воронцова находится в больнице с обширным инфарктом, Ладейникову сообщила инспектор Веригина и просила при этом ни в коем случае не проговориться во время допроса Валерия. А поэтому ответ Ладейникова был внешне спокойным и даже безразличным:
— Нет, пока не приходила.
— Гражданин следователь, я знаю — она к вам придет. Обязательно придет, когда узнает, что дело ведете вы.
— И что же мне ей сказать?
— Скажите ей, что чувствую я себя нормально, что я здоров.
— А еще что ей сказать?
Валерий задумался и ничего не ответил.
Видя замешательство Валерия, которому, как понимал Ладейников, о многом хотелось попросить, он сам пошел навстречу Валерию.
— А еще я скажу матери, что, по всей вероятности, ты скоро покинешь дом на Матросской тишине и будешь дома на своей родной улице.
— Как?!. — Валерий всем корпусом подался вперед. Глаза его расширились. — Вы это серьезно?
— Серьезно.
— Но ведь еще не было суда. В камере мне сказали, что здесь держат до суда даже тогда, когда суд оправдывает.
— Это неверно. Тебя могут отпустить и до суда. Под личное поручительство. За тебя хлопочут.
Губы Валерия задрожали, на глазах его навернулись слезы. Он изо всех сил крепился, чтоб не разрыдаться. И все-таки нашел в себе силы задать вопрос:
— А кто это сделает?
— Об этом ходатайствуют директор школы и инспектор по делам несовершеннолетних капитан милиции Веригина. Помнишь ее?
Валерий низко склонил голову.
— Помню.
Когда по вызову следователя в камеру вошел конвоир, Валерий поднялся с табуретки и, пятясь к двери, с порога посмотрел на Ладейникова такими глазами, в которых тот прочитал много: и благодарность, и чувство своей вины, и клятву, что он будет достоин его доверия, и еще многое такое, что неподвластно словам.