— Понял вас, Гордей Каллистратович, — глухо ответил Яновский.
— Вот вам телефон генерала Богучарова. Его зовут Иваном Николаевичем. — Профессор достал из кармана памятную записку, в которую он заглядывал, когда вышли из поселка академиков и спускались к пруду у дороги. Оторвал от нее лоскуток и подал его Яновскому: — Вот вам его телефон, записал специально для вас, там все есть: имя, отчество и фамилия. Так и скажите, когда дозвонитесь, — от профессора Верхоянского. Генерал вас примет. А дальше вы сами сообразите, как себя вести.
Подходили к взгорку поселка. Справа, на солнечной поляне, стоял громадный, обхвата в два, старый дуб. В дождь под своей густой, непроглядной кроной он мог укрыть взвод солдат. Яновский даже остановился, любуясь могучим деревом.
— Узнали? — улыбаясь, спросил Гордей Каллистратович, взглядом окидывая дуб.
— Разве это тот самый?.. — нерешительно произнес Яновский.
— Да. тот самый, что висит у меня в гостиной. У него есть имя.
— Какое?
— Царевич Еруслан. Так однажды я окрестил его в шутку, когда гулял с Оксаной, ей было годика три. С тех пор он для моих домочадцев и для гостей — Еруслан. Привыкли. И всем нравится. И дуб не против. — Профессор, глядя на дуб, говорил так, словно царь-дерево слышало его слова и молчаливо с ним во всем соглашалось. — Наш Еруслан стоит, пожалуй, не в одном дворце или вилле в Японии.
Яновский удивленно смотрел на профессора, и тот понял его недоумение.
— Татьяна Радимова за последние двадцать лет написала его раз сорок: в хмарь, в грозу, под знойным солнцем, под нахлестами ветра… А больше всего — затопленным солнцем. Японцы любят нашу русскую классическую живопись, пейзажи Радимовой покупают в худфонде, не считаясь с ценой. Мне она эту картину подарила. Хотел заплатить — отказалась. Так и сказала: "Вы друг моего папы, а с друзей отца я денег не беру". Натура щедрая.
Подойдя к калитке своего участка, Гордей Каллистратович сделал резкий жест, чтобы Яновский остановился.
— Я уже говорил вам, что сейчас у меня гостит сестра со своей внучкой. Зовут ее Машенькой. У нее страсть пугать меня, когда я возвращаюсь из Москвы или с прогулки. Когда мы уходили, она с Оксаной пошла в магазин. Так что не удивляйтесь, если на вас из-за кустов с рычанием выскочит это маленькое веснушчатое чудо природы. Сделайте вид, что вы страшно испугались. Она будет безумно счастлива. Поняли меня?
— Изображу! — ответил Яновский, прикидывая в уме, какую физиономию он скорчит, когда на него будут нападать.
Гордей Каллистратович в своих предположениях не ошибся. Когда они вошли на участок и за Яновским звякнула щеколда калитки, из-за густых кустов жасмина в костюмах папуасов — повязка из листвы папоротника вокруг бедер и с распущенными волосами — с нечленораздельным гиканьем выскочили Оксана и девочка лет пяти с картонной маской на лице. Они хотели напугать деда и его московского гостя, на что Гордей Каллистратович, подыгрывая внучке, искусно изобразил испуг и тем самым привел девочку в неописуемый восторг.