Трогательно заботясь о своих желудках, варшавский генералитет откровенно плевал на положение жителей контролируемых повстанцами районов, и десятки тысяч варшавян оказались на грани голодной смерти. Энтузиазм населения сменился подавленностью, аковцев обвиняли в авантюризме, а кое-где даже обстреливали. Участились и переходы отдельных групп Армии Крайо-вой к коммунистам.
От окончательного разложения восставших спасла подписанная 2 октября капитуляция. В плен попало свыше 17 тысяч человек, и ещё 5 тысяч раненых остались в госпиталях. Немцам сдали около 3,6 тысяч винтовок, автоматов и пистолетов, 174 пулемёта и 5 орудий. В качестве компенсации щедрый Коморовский присвоил шестёрке ближайших соратников генеральские звания, а победителей любезно заверил, что в будущем немецкое командование не будет иметь со стороны Армии Крайовой особых трудностей.
«Комаровский был знакомым Фегелейна, — отмечал в своих мемуарах Гудериан. — Они неоднократно встречались на международных турнирах. Фегелейн о нём позаботился». («Воспоминания солдата»).
Поскольку Герман Фегелейн — не только группенфюрер СС, но и муж сестры Евы Браун, то есть свояк са-
мого фюрера, пан Тадеуш содержался в плену с полным комфортом. Эмигрантское же правительство резонно сочло, что любые претензии к Коморовскому, помешают созданию мифа о восстании, подавленном исключительно из-за коварства москалей. Поэтому оно не стало заострять вопрос на переговорах с Фухсом и банкетах с Бах-Зелевским, а удостоило главкома высшей воинской награды — ордена «Виртути Милитари». Ну, а восстание в целом отныне было официально вбито в скрижали мирового сообщества как символ польского героизма и москальской подлости, обрастая мифами, как утонувший корабль ракушками.
Алые маки под Монте-Кассино, баррикады Варшавы и прочие символы польских воинских подвигов постоянно вдохновляли и музу фрондирующей советской интеллигенции. Иосиф Бродский, Владимир Высоцкий, Александр Галич, Борис Слуцкий и множество менее известных поэтов, в отличие от злоязычного Гейне, писали на темы польского воинства исключительно в возвышенных тонах. А уж сколько проникновенных стихов было написано про бездушное стояние Красной Армии на Висле на виду гибнущей Варшавы!
Самые оголтелые полонофилы пошли ещё дальше и решили свалить на СССР подавление восстания в Варшавском гетто 19 апреля — 16 мая 1943 года, участники которого были перебиты при полном пофигизме руководства Армии Крайовой, за исключением отдельных добросердечных командиров нижнего звена. Так, бывший диссидент Григорий Свирский поставил Кремлю в вину «предательство Варшавского восстания в 1943 году». («На лобном месте»). «Вот в Варшавском гетто в 1944 году — какое было восстание! — восхищался бывший комсомольский работник и экстрасенс Сергей Заграевский. — Пусть потопленное в крови (товарищ Сталин специально остановил войска, чтобы дать геноссе Гитлеру это сделать), но это всё-таки были герои!» («Мой XX век»).