— Педро, братец, что ты здесь делаешь?
— Спасаю тебя, балда, — сердито отозвался мой брат, дуя на укушенную ладонь.
Я, кажется, упоминал уже, что Педро — мой старший брат, единственный из троих детей дона Мартина де Алькорон, имевший право на замок и наследственный титул. Разница в возрасте у нас была четыре года, но Педро всегда казался мне ужасно взрослым. С самого детства он готовил себя к карьере военного, без конца упражнялся во владении мечом и стрельбе из арбалета, а верхом ездил так, что даже наш суровый отец порой приходил в восхищение. К своим двадцати семи годам брат успел уже повоевать в Италии под знаменами прославленного гран-капитана Гонсало Фернандеса де Кордоба-и — Агилар и вернуться домой с мешочком золотых монет и шрамом через всю левую щеку.
Когда я несколько дней назад покинул наше родовое гнездо, направляясь к Лауре в Саламанку, Педро дома не было — он гостил в доме своего товарища по итальянской кампании Карлоса Сантильяны, на чью сестру последнее время заглядывался.
— Скорее, дон Летрадо, — прошептал лысый Хосе, подавая мне костыль. — Ваш брат — замечательный человек, настоящий кабальеро! Я бы хотел иметь такого брата, клянусь Мадонной!
«Интересно, чем Педро успел покорить их сердца?» — подумал я ревниво. Впрочем, ответ на этот вопрос не заставил себя ждать — Хосе гордо продемонстрировал мне зажатый между пальцами серебряный реал. Такие же монетки братец раздал и остальным моим сокамерникам.
— Не волнуйтесь, сеньор, — похожий на цыгана Гнида прижал руки к груди, — мы никому ничего не скажем! Никто не видел, как вы исчезли, все спали крепко, как сурки!
— А что с охраной? — поинтересовался я, поглядев на приоткрытую дверь. — Она тоже спит?
— Ты будешь смеяться, но это так, — ухмыльнулся Педро. — И что интересно, часовые спят совершенно бесплатно!
Я сердечно попрощался с заключенными, к которым, как ни удивительно, успел уже привязаться. Эль Торо напоследок так сжал меня в медвежьих объятиях, что у меня что-то хрустнуло в позвоночнике.
— Эх, сеньор! И я бы пошел с вами, если бы ваш брат позволил…
— Друг, — сказал Педро серьезно, — я ведь уже объяснял тебе: я могу вывести только одного человека. Часовые в коридоре спят, но охрана у ворот настороже и готова пустить в ход аркебузы.
— Ясно, — буркнул здоровяк. — Ну, удачи вам, дон Летрадо!
— И тебе, — сказал я. — И всем вам, друзья, удачи!
Мы вышли из камеры, и брат вновь запер дверь тяжелым железным ключом. Только теперь я обратил внимание, что Педро был одет в какой-то жуткий холщовый балахон, усеянный грязно-бурыми пятнами.