— Запретных тем нет, — медленно сказал Данилов. — Но есть ненужные…
— Ненужные кому? Тебе? Или мне?
— Это темы, которые не нужно затрагивать. Я, кажется, понятно объяснил тебе мотивы…
— Данилов! Ты раздул в нерешаемую проблему – осложнение от наркоза, которое никак не мог ни предвидеть, ни предотвратить! Ты возвел его в абсолют! — заметив, как сильно дрожат в ее руках нож и вилка, Елена положила приборы на край тарелки. — Ты выдумал невесть что и принял совершенно абсурдное, абсолютно не подходящее, в корне неверное решение!
Елена говорила громко, но зал был пуст, и ее не слышал никто, кроме официантки и бармена – а они профессионально делали вид, что заняты своим делом и ни на что не обращают внимания. Бармен протирал полотенцем стаканы, а официантка неторопливо сервировала один из столиков.
— Ты хоронишь себя заживо. У меня, например, именно такое ощущение!
— Но ведь ты соглашалась со мной…
— Попробовала бы я с тобой не согласиться! Ты о чем, Данилов? Я пыталась мягко, исподволь наставить тебя на путь истинный, но ты же упрям, как осел. Нет – как сто ослов!
— Интересно, по каким критериям ты выбираешь истинный путь для меня, — Владимир выделил голосом последние слова.
— Когда-то мне казалось, что я хорошо тебя знаю, — Елена достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку.
— Ты продолжаешь курить? — поразился Данилов. — Ну и ну! А я и не замечал!
— Ты много чего не замечал, — Елена щелкнула зажигалкой и с видимым наслаждением затянулась. — Недавно начала опять. С вами и спиться недолго!
— С нами – это с кем?
— Неважно. Закажи, пожалуйста, кофе.
Дым Елена выпускала в сторону, чтобы не слишком травмировать некурящего Данилова.
Владимир подозвал официантку и заказал ей два кофе. В ожидании выпил еще водки и закусил ломтиком картофеля. Елена молча курила. Докурив сигарету чуть ли не до самого фильтра, она загасила ее в пепельнице и задумчиво сказала:
— Все было так романтично, а я все испортила…
— Будем считать, что ничего не было.
— Нет, так еще хуже, — покачала головой жена. — Я уже сказала половину того, что хотела сказать. Даже немного больше. Сейчас я наберусь смелости и скажу остальное. Вечер ведь все равно испорчен…
— Как хочешь, — Данилов почувствовал жжение в затылке. — Надо – так скажи. Вернее – если хочешь сказать, то скажи.
Он перелил остатки водки из графинчика в рюмку и выпил.
— Вот это тоже, — сказала Елена.
— Что – это? — Данилову уже надоели загадки.
— Ты стал много пить. Напиваешься в стельку перед сном, чего раньше я за тобой не замечала.
— Можно подумать, что я делаю это каждый день, — попробовал возмутиться Данилов.