Вечером Матвей спустился в камеру к Павлу Геннадьевичу, напялил ему на голову мешок, надел наручники за спиной и загрузил в багажник «Субару».
— Решил отпустить? — Данил сидел рядом с Матвеем на пассажирском сиденье. По его виду нельзя было определить, что утром ему пробили насквозь плечо.
— Пашка уже как тряпка стал, — с выражением презрения на лице сказал Матвей. — Покаялся мне во всех своих грехах. Начиная с писюнкового возраста до этих дней. Говно редкостное.
— Ты его так подавил, что он тебе как раб теперь. Добровольный раб. Ему будет тяжело без тебя.
— Он все забудет.
Шувалов приехал на пустынный пляж, когда солнце почти утонуло в море. Он вытащил Павла Геннадьевича из машины и положил на песок.
— Спи, — мягко, но настойчиво говорил Матвей. — Ты сейчас уснешь, и ничего не будешь помнить. Ты приехал утром на работу. У тебя на десять часов два клиента. Но они не пришли. Ты заснул и очнулся на пляже. Все, что было между этим — ты не помнишь, — тон Матвея изменился на командный. — Ты никогда в жизни не будешь экстрасенсом! Ты будешь боятся всего, что связано со сверхъестественными силами! Ты поедешь в село коз пасти! А теперь — спи!
Павел Геннадьевич обмяк. Матвей снял с него мешок и наручники, сел в машину и помчался в сторону города.
* * *
Фестиваль Иисуса проходил в здании старого драматического театра. Шувалов поднялся по мраморным ступеням, показал отрывной билет от рекламного проспекта двум крепышам возле массивных дубовых дверей и, толкнув латунную фигурную ручку, прошел в фойе. Данил остался в машине следить за входом. Концерт еще не начался. В зале толпилось множество разношерстного народа. Пожилые женщины в длинных платьях и косынках. Кучки молодежи, от ботаников в очках и растянутых, бесформенных свитерах, до патлатых металлистов, звенящих заклепками в кожаных «косухах». Мужики в белых рубашках, застегнутых на все пуговицы, безвкусных галстуках под старыми пиджаками, темных брюках и помятых туфлях. С потерянными рожами непохмелившихся алкоголиков, они часто сглатывали, борясь с сухостью во рту. То и дело в толпе гундосили голоса наркоманов. Объединяло их всех только одно — сумасшедший блеск в глазах.
Шувалов не заметно просочился на лестницу, ведущую на балконы третьего этажа. Все двери в зал были закрыты. Матвей бросил взгляд на часы — до концерта оставалось десять минут. Шувалов осмотрел пыльное помещение с продавленными диванами и серо зелеными шторами на высоких окнах. В лепных фигурах на пожелтевшем потолке плели сети жирные пауки. Матвей присел на корточки и закурил. В кармане завибрировал мобильный телефон «Капитан Немо». На интернетовский почтовый клиент пришло сообщение: «Как вы можете мне помочь»?