Верочка и мальчишки опять заговорили об усыновлении Климова. На Гошу перестали обращать внимание, он вышел в коридор. Надоели ему этот Климов и его усыновление.
— Ты новенький? — Голос мягкий, теплая рука легла на Гошин затылок. Удивительно приятно, но он отдернул голову.
Невысокая девушка в длинной клетчатой юбке. Глаза спокойные и немного грустные. Почему? А на щеке такая складочка — кажется, что девушка улыбается. Почему?
— Новеньким быть трудно. Правда? Я тоже новенькая. Второй день здесь работаю. Ты как, ничего?
— А чего? — буркнул он. — Терпимо.
Не станет он ей рассказывать, какая тоска в этом большом доме. От всего — от игрушек, в которые никто не играл, потому что они такие чистые и целенькие. Разве такими бывают настоящие игрушки? От песни за дверью, которую прерывают сердитые замечания. От игры в какую-то «Логику», которую не поймешь. От Климова, которого усыновляют, а тебя никто не усыновляет. Как объяснишь, что сегодня произошло страшное — жизнь переломилась пополам. В той половине осталось все, что было раньше: бабушка, Стасик, диванчик с лопнувшей спинкой, двор между высокими домами, Светка-Сетка — всего этого больше нет. А в другой половине — интернат, и все чужое, и все чужие. Он чувствует сиротство — никому не нужен. И мама далеко. Он ей напишет. Ответит ли она? Сомнения мучают Гошу.
— Ты молодец, — вдруг говорит она, — сразу видно, не трус. Ходишь себе, приглядываешься. А я, знаешь, ужасная трусиха. Всего боюсь. Вот теперь я в ужасе и ночами не сплю. Вдруг не справлюсь? Окончила технологический факультет, и в дипломе написано «инженер-технолог». Поработала в одном институте, вижу — не мое дело. Послали вожатой в лагерь, вижу — мое. И перешла в интернат. Все считают — глупость. Нервная работа. А я теперь дрожу — справлюсь? Не справлюсь?
Гоше стало жалко ее. Но он виду не показал, хмыкнул:
— Ой, не могу! Вам-то чего бояться? Не понравится — уйдете. Вам-то можно в любую минуту в кино сниматься. Вон вы какая. — Хотел сказать: «красивая», но не стал. — Прибедняетесь?
А она? Должна была возмутиться — как ты разговариваешь с воспитательницей? С тобой по-человечески, с доверием, а ты что же? Но она не обиделась, смотрела спокойными и печальными серыми глазами. А потом вдруг как расхохочется.
— Правда, что это я? — И погладила его по голове. Он, конечно, отстранился. Но не сразу, чуть помедлил.