Когда они уселись за чаем в кухне, которая была вотчиной экономки, Мартин Торп почувствовал себя почти как дома. На кухне у его матери, в Баттерси, было все очень похоже. Миссис Бартон рассказала ему о леди Макаллистер, об ее хныканье, капризах, упрямстве и постоянном напряжении, связанном с такой удобной для старухи глухотой.
– Она не способна понять ваши доводы, мистер Торп, даже когда вы предложили соорудить памятник этому старому злодею, чей портрет висит в гостиной...
Торп удивился. Очевидно, у едкой миссис Бартон ушки на макушке, и голова неплохо варит.
– Она вас слушается, – сказал он.
– Хотите еще чашку? – спросила она. Подливая чай, тихо сказала:
– О, да, она меня слушается. Потому что зависит от меня и знает это. Если я уйду, ей больше никого не найти.
Сейчас не те времена. Людей теперь раздражает старость.
– Нелегко вам приходится, миссис Бартон?
– Нелегко, – коротко ответила она. – Но у меня есть крыша над головой, еда и кое-какая одежда. Скриплю понемногу.
Приходится платить свою цену за все.
– Вы вдова? – мягко спросил Торп.
– Да.
Рядом с часами, на полке, стояла фотография молодого человека в форме пилота Королевских воздушных сил. На нем была кожаная куртка и шарф в горошек. Он широко улыбался.
Если смотреть со стороны, он чем-то напоминал Мартина Торпа.
– Ваш сын? – спросил он, кивнув. Миссис Бартон кивнула и посмотрела на фотографию.
– Да. Его сбили над Францией в сорок третьем.
– Простите.
– Это было давно. Ко всему привыкаешь.
– Выходит, он не сможет за вами присмотреть, когда она умрет?
– Нет.
– А кто сможет?
– Как-нибудь обойдусь. Она наверняка мне что-нибудь отпишет в завещании. Я за ней уже шестнадцать лет хожу.
– Да, конечно, она вас не забудет. Позаботится наверняка.
Он провел еще час на кухне и вышел оттуда счастливым человеком. Магазины и конторы уже закрывались, но он из ближайшего телефона-автомата позвонил в правление «Мэн-Кона», и через десять минут Эндин исполнил просьбу своего коллеги.
Брокер, занимающийся страховкой в Вест Энде, согласился задержаться на работе в этот вечер и пригласил мистера Торпа прийти к десяти утра на следующий день.
Тем же вечером, в четверг, Йоханн Шлинкер прилетел в Лондон из Гамбурга. Он договорился о вечерней встрече со своим знакомым в то же утро, накануне позвонив ему из Гамбурга домой, до работы.
В девять вечера они встретились с иракским дипломатом за ужином. Ужин был дорогим, особенно если принять во внимание конверт с суммой, эквивалентной 1000 фунтов в немецких марках, который вручил дипломату оружейный делец. В ответ он принял из рук араба конверт, содержимое которого проверил незамедлительно. Это было письмо на гербовом бланке посольства.