— Она чего-то хочет, — сказал я.
— Спать она хочет, — ответил Лот, даже не повернувшись.
Тогда я вылез, включил фонарь и пошарил лучом по берегу. Собака, прильнувшая к воде, шарахнулась в сторону.
— Чапа! — позвал я. Она остановилась. — Чапа, ко мне!
Чапа неохотно послушалась, подошла. Была она опять мокрая, опять купалась.
— Как тебе не стыдно? Ведь ты обещала!.. — сказал я, пошел в палатку и завалился спать.
Через некоторое время Чапа принялась выть. Тут уже проснулись мы с братом оба.
— Чего это с ней? — спросил Лот. — Она лаяла, ты слышал?
— Вроде не лаяла, — сказал я. — Может быть, тут кто-то есть?
— Тогда бы она лаяла, — ответил Лот.
— Правильно. Но зато она воет!
Чапа услышала наши голоса и выть перестала. Но потом принялась опять, на этот раз уже возле палатки.
— Черт бы ее побрал! — Лот полез наружу, походил вокруг палатки.
— Ничего? — спросил я.
— Конечно ничего! — ответил Лот. — Я ее привязал подальше. Это она с непривычки. Чапа, лежать! Ведь всех перебудила, нехорошая собака! Не с собой же тебя брать! Молодая она, разнервничалась, — объяснил Лот, уже просовываясь в палатку.
После этого Чапа еще несколько раз взвыла, но, видя, что никто не обращает на нее внимания, затихла.
А утром мы обнаружили вокруг палатки кроличий помет. Значит, кроме нас на острове были еще и кролики. И Чапа, встретившись с ними впервые в жизни, попросту испугалась.
— Да, но что они тут едят? — спросил я.
«Я НЕ ВЫСПАЛСЯ. ЛОТ ТОЖЕ. ЗАСТАВИЛ МЕНЯ ТАСКАТЬ ДРОВА ДЛЯ КОСТРА. НА ОСТРОВЕ КРОМЕ НАС ОКАЗАЛИСЬ ТАК ЖЕ ВОДЯНЫЕ УЖИ. НИКАКИХ СЛЕДОВ ЧЕЛОВЕКА. ЛИШЬ ХИБАРА. КТО ЕЕ ТУТ ПОСТРОИЛ? ЛОТ ГОВОРИТ, ЧТО НУЖНО БЫТЬ ДУШЕВНОБОЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, ЧТОБЫ ДО ЭТОГО ДОЙТИ. НИ ТРАВЫ, НИ КУСТОВ. ЧЕМ ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ПИТАЮТСЯ КРОЛИКИ?»
Чапа опять пропала. И я подозревал, что уже в то время у нее завелись свои тайны. Тогда же мы решили, что она почувствовала свободу и шатается по всему острову. Когда же она, наконец, объявилась, я высказался в том смысле, что продуктов у нас мало и что, наверное, нужно приучать Чапу к рыбе. Лот глянул на Чапу, на меня и ответил:
— Что она, дура?
А Чапа посмотрела на меня так, что я понял: она не дура, и зарекся в дальнейшем высказываться в ее адрес.
Когда мы позавтракали и я полез на крышу хибары загорать, Лот вытащил из рюкзака радиоприемник. Однако вместо музыки до моих ушей долетели проклятья. Оказывается, сели батареи, хотя позавчера для поездки мы зарядили новые.
— Наверное, мы его не выключили, — нашел я объяснение этой маленькой неприятности, ерзая на шершавых досках и стараясь утроиться поудобнее. Правда, эта маленькая неприятность была совсем не такой уж маленькой — теперь мы оказались отрезанными от внешнего мира: беспорядки в его городах, войны, спортивные рекорды, «последние известия» — все, к чему привыкло ухо цивилизованного человека, было нам теперь недоступно.