– Валек, – подсказал Лева.
– Валек, – повторил следователь, – предположим, скажет, что Крошин в целом не выигрывает. А Крошин ответит, что главные ставки он делает сам, и никто обратного не докажет. Дальше. Стоит мне задать вопрос о том, где находился Крошин в то воскресенье с семнадцати до девятнадцати часов, как он сообразит, в чем дело. Он ответит, что выходил из ложи в ресторан, в какое время, точно не помнит. Предположим, ты найдешь людей, скорее лишь одного человека, видевшего Крошина во вторник у конюшен, – продолжал рассуждать следователь и делал соответствующую запись. – Он данный факт отрицать не станет. Заявит, что, как любитель конного спорта, действительно заходил на конюшни полюбоваться на лошадей.
– Билеты тотализатора? – сказал Лева. – Они были обнаружены на трупе, а приобрел их Крошин. Как эти билеты попали в конюшню?
– Действительно, как? – следователь посмотрел на Леву с искренним удивлением. – Крошин скажет, что бросил билеты, а они оказались около трупа. Каким образом?
Лева выпрямился, тихо рассмеялся. Следователь же, наоборот, вздохнул и продолжал:
– Как я отвечу на этот вопрос в суде? Обвиняемый ничего доказывать не обязан. Он может сказать, что бросил, обратное мы доказать не можем. Как я докажу, что это те билеты, что были куплены для Крошина? Сколько именно билетов для него покупали?
– Группа крови на рукаве пиджака и порез на левой руке Крошина? – спросил Лева уже без всякой надежды на успех.
– Подобные вопросы и задавать нельзя, – ответил следователь, пожимая могучими плечами. – Крошин не должен отвечать, почему у нас не сходится группа крови. Третья группа на пиджаке и третья у него? Так ведь еще у миллионов людей та же группа. Порезался же Крошин случайно. Доволен, дружок?
Следователь взял лист, на котором писал, внимательно посмотрел на него. Только сейчас Лева увидел, что Николай Тимофеевич – пожилой, очень усталый человек. Широкое лицо его обрюзгло, щеки обвисли, четко проступали склеротические жилки. И волосы у него не только седые, но редкие, просвечивает тонкая морщинистая кожа.
– Вот что мы имеем, – после паузы продолжал он. – Крошин разговаривал с Логиновым накануне убийства, отсутствовал в ложе во время убийства, был на конюшне во вторник. Эти факты он сразу признает. Все остальное недоказуемо. С тем, что у нас есть, идти к прокурору, тем более в суд, даже не смешно. Следовательно, и допросы начинать сейчас преждевременно. Крошин поймет, что мы на него вышли, и займет круговую оборону, разобьет нас наголову.
– Что же еще можно предпринять, Николай Тимофеевич? – спросил Лева. Он был обескуражен проведенным анализом. Проделал такую работу, раскопал столько новых фактов, оказалось, что почти все они ничего не стоят.