– Да, сэр!
– Лейтенант
Беловски!
Майкл
попытался встать, но Бизон махнул рукой, чтобы сидел.
– Лейтенант Беловски,
– официальным тоном сказал он, – за героизм и мужество, проявленное при
выполнении заданий, объявляю благодарность. Позже будешь представлен к ордену!
– И тихо добавил: – При первой возможности… А пока приказываю: всем сохранять
психологическое равновесие, рассудок и присутствие духа! Уоррент-офицер Палмер!
– Слушаю, сэр!
– За
вооруженное нападение на раненого офицера США я могу тебя расстрелять на месте.
Но делать этого не буду, потому что если ты сегодня выжил, что в принципе было
невозможно, то это значит, что и в твоей тараканьей жизни есть какой-то смысл,
которого я пока не вижу! И выжил ты сегодня только благодаря этому русскому
парню, понял?
Палмер сопел и
молчал. Бизон опять надвинулся на него и повторил:
– Понял?
– Да, сэр!
– Поэтому
приказываю помириться. Нам еще долго вместе выбираться из этого дерьма.
Беловски
первым выставил ладонь для примирительного шлепка:
– Давай,
Билли, не сердись. У нас говорят: кто старое помянет, тому глаз вон!
Палмер подошел
к Майклу, посмотрел нетрезвым взглядом на обмотанную бинтами ладонь и смачно
шлепнул по ней:
– Прости,
лейтенант, я был не прав…
Беловски сжал
губы от боли, но не проронил ни звука. Бизон ничего не заметил и продолжал:
– Ну, вот и
хорошо. Надеюсь, что впредь подобное не повторится! А теперь я хочу, чтобы ты,
уоррент-офицер, добыл мне метеосводку или на крайний случай спутниковые снимки
Атлантики.
– Есть, сэр!
Где-то шла
жестокая, долгожданная от перезревшей ненависти война. Где-то с наслаждением
народы истребляли друг друга. Они уже не могли воздерживаться от войны, они
давно уже были возбуждены до предела, до нестерпимости, сладострастным желанием
уничтожить, смешать врага с камнями пустыни, с бетоном разрушенных жилищ… И это
была желанная для них война. Они уже столько лет мечтали вцепиться друг другу в
глаза, в горло, схватить за волосы, и им так долго не давали. Но чем дольше не
даешь, тем сильнее желание.
Но это же не
его война. И не Палмера, и не Бизона, и не миллионов людей, погибших сегодня во
всем Западном полушарии. Какое им всем дело до Храмовой горы в Иерусалиме? Ну,
стоял там 2000 лет назад Храм, потом много столетий стояла мечеть Омара. Какая
разница протестанту Палмеру или ему, православному Беловскому, что там делят
иудаисты с мусульманами? Почему из-за какого-то клочка безжизненной земли было
пролито столько крови незаинтересованных в ней людей? Ведь Земля такая
огромная, места хватит всем.