— И вы встретились?
— Да. Я пыталась вернуть ему кольцо, сказала, что не хочу получать подарки от чужого человека и очень жалею, что приняла такой подарок тогда, в первый раз… Зильбер сунул кольцо в карман моего пальто и сказал: «Вы никуда от этого не уйдете… Вот вам газета, прочтите его статью, и вы поймете, что ваш отчим не так уж далек от тех, кто стоит на весьма прогрессивных позициях… Я не сомневаюсь, фрейлейн Марина, и в вашей стране есть люди, которым придется по душе статья вашего папы… Да! Это так есть… Не смотрите на меня удивленными глазами. Я читал статьи этих людей… Там, у нас… Я мог бы вам показать очень интересный русский журнал, который издают на Западе. Вы нашли бы там прекрасные рассказы и стихи советских авторов. То есть люди, не имеющие возможности печатать свои произведения у себя дома… Я не политик, я ученый, но я не могу не преклоняться перед ними».
— Он назвал этот журнал?
— Да, но я не запомнила…
— «Грани»?
— Кажется, так… Зильбер сказал, что если я пожелаю, то буду получать этот журнал.
— По почте?
— Он не уточнял…
— И вы согласились?
— Почему вы так говорите? Неужели я даю основания?.. — Ее измученное лицо ожесточилось.
— Значит, отказались? Ну–ну… Не сердитесь. Не надо. Молодежь, она ведь любознательная: хочет знать, что за «Грани» такие… А что вы скажете о статье отца? О тех комментариях к ней, что были высказаны господином Зильбером?
— Я плохо разбираюсь в политике, тем более в вопросах теории…
— Жаль… Серьезный пробел в вашем вузовском образовании.
— Бахарев тоже так считает. И все же я позволю высказать свое мнение… Автор — она избегала слов «отец», «отчим» — обличает империализм и ратует за многообразие путей строительства социализма. И при этом, может быть, мне показалось, ловко маскирует подтекст: из всего многообразия путей он предпочел бы тот, который решительно отметает диктатуру пролетариата и руководящую роль партии…
— Оказывается, вы не так уж плохо разбираетесь в политике, если уловили эти «мотивы» знакомой «симфонии». Я, кажется, зря ополчился на вузовское образование.
— Это не вуз… Это мой друг, Бахарев… У нас с ним был долгий спор. И, читая статью, я не раз вспоминала про тот наш большой разговор… Это был, пожалуй, единственный случай, когда я увидела своего друга в неожиданном для меня облике.
— В каком же?
Марина задумалась.
— Несколько легкомысленный и вольнодумный, Николай вдруг предстал передо мной, если хотите, политическим бойцом, этаким воинственным агитатором, умеющим убеждать и драться за свои убеждения. А разговор у нас шел на острые политические темы… Я ведь привыкла к тому, что у нас в институте ребята–активисты иногда уклоняются от таких разговоров, отшучиваются… А Бахарев не уклонился, сам вызвал меня на спор. И я ему была благодарна тогда… Вот вам и ответ насчет подтекста в статье… И насчет комментариев Зильбера к ней…